рухнул обратно. Живот вспыхнул ноющей болью, и ладони невольно потянулись погладить. Нащупали повязки.

– Их же вчера не было! – поразился я, отдышавшись.

Над головой по-прежнему колыхался навес. Сквозь ткань просвечивало солнце и виднелся силуэт скалы. Повернув голову, я увидел ряды тел. Мы по-прежнему были на кладбище.

– Воспалились. Почистил. Не вчера, – последовал ответ от Тархана.

Не вчера? Что ж, очевидно, после лечения принца моё тело работало не так хорошо, как я привык. Ещё пару месяцев назад подобные раны зажили бы без воспалений и заразы.

Тархан подложил под спину большую сумку и помог сесть. Я облокотился на опору:

– Я всё время был в беспамятстве?

– Да. Ешь, – Тархан подал тарелку с вареными клубнями.

Пахучий пар влетел в лицо, и живот отозвался жалобным бурчанием. Я не стал капризничать и взял палочки.

– Что ж, работы много, – внезапно раздался чужой голос. – Две серебряных монеты.

Я едва не подавился. Под навес, величественно махнув просторным зелёным рукавом с серой каймой, вошёл высокий человек. Он был хорошо сложен, отличался изящными движениями и ухоженным лицом, а длинные волосы держал собранными в высоком пучке.

Знатный? Нет. Слишком простые и запылённые одежды. Знакомые одежды, на самом деле. Я их видел когда-то давно, ещё ребенком. Кажется, на похоронах деда…

В складках свободно ниспадающего рукава мелькнула затейливая метелка-мухогонка, и память услужливо напомнила, как точно такая же метелка порхала над лицом покойника.

– Вы жрец, – озарило меня, когда незнакомец шагнул, склонил голову, и то, что я поначалу принял за пучок, оказалось началом длинной, затейливо сплетённой косы. При движении она качнулась и скользнула на плечо.

– Жрец, – незнакомец поймал мой взгляд и постучал себя по поясу, показав на подвеску в виде молнии. – Жрец Владыки Гроз.

Я выдохнул. Жрецы в императорском дворце бывали, но никогда со мной не пересекались. Значит, этот человек не мог узнать меня.

«Да и откуда бы ему появиться во дворце? Он там никогда и не был!» – подумал я, когда жрец подошёл ближе и стало видно: одежда не просто пыльная, а потёртая и старая. Ни один высший чиновник не ходил в подобном.

– Доброго утра, Тархан! – поздоровался жрец. Он то и дело обмахивался метёлкой, хотя никаких насекомых вокруг не было. – Я рад видеть, что твой друг очнулся.

– Доброго утра, Ану, – Тархан не поленился, встал и отвесил поклон. – Да, Октай пошёл на поправку. Благодарю за милосердие и помощь.

– Взаимопомощь – залог выживания народа. Особенно в пору разгула нечисти. Не стоит бить мне поклоны. Лучше отблагодари Владыку Гроз за то, что направил мои стопы по вашему пути.

Взгляд жреца обратился ко мне и сделался пристальным, почти колючим. Я моментально вспомнил и о не тронутой солнцем коже, и о длинных волосах, почти под стать жреческой косе, и об ухоженных руках, не знавших тяжёлой работы… Одежды простолюдина, выданные палачом, не спасали положение. Судя по взгляду Ану, тот прикидывал, в какие именно неприятности попал знатный господин и не будет ли неприятностей и у него.

– Как ты себя чувствуешь, Октай?

– Как долго я был без сознания? – только и смог выговорить я и добавил, спохватившись: – Досточтимый жрец.

– Весть о павших пришла в мой храм два дня назад. Я добрался сюда за одну ночь. Всё это время ты не приходил в себя. Твой друг уже отчаялся, – благожелательно ответил Ану и поднял взгляд к навесу. – Но я вознёс молитву Небесам, и мой Владыка услышал меня и даровал тебе исцеление! Не забудь отблагодарить его в меру своих сил, Октай, и сделать пожертвование. Больше всего Владыка Гроз любит серебро. Если ты передашь пожертвование мне, то оно точно пойдет на благое дело.

Настороженные, полные подозрений глаза впились в палача.

– У нас из серебра лишь две монеты, – вмешался Тархан. – На оплату погребения. Осталась только медь.

Я и оглянуться не успел, как палач достал кошелёк и выудил оттуда деньги.

– Это за обряды… Это за Октая… А это – за то, что вы проводите нас до освящённого тракта…

Монеты перекочевали в руки жреца – и колючий взгляд немного смягчился.

– Ты весьма щедр. Как только справим погребение, выдвинемся в путь. Октая можно разместить в моей повозке.

Он вышел из-под навеса и направился к телам – лишь блёклый зелёный подол мотался из стороны в сторону.

– Сдаст, – припечатал Тархан, глядя ему вслед.

– А что ты ему сказал?

– Ничего.

Каменное лицо, предельная лаконичность и загадочное молчание насчёт спутника палача, который был ухожен, словно господин, и брошен вместе со всеми, как раб и простолюдин… Теперь становились ясны колючие взгляды жреца – несомненно, он принял нас за беглецов. Если не Тархана, то меня точно.

– Надо было соврать что-нибудь, – вздохнул я и вновь потянулся к еде.

Невозмутимость слетела с Тархана. Брови дрогнули, рот раскрылся, в глазах загорелось изумление пополам с возмущением:

– Жрецу?!

– Хочешь сказать, жрецам не врут?

– Конечно! – Тархан посопел и снизошёл до подробностей. – Жрецов слышат Небеса!

Я принялся жевать кусочки клубней, не чувствуя вкуса. В голове закрутились смутные мысли о жреческой жизни. И о деньгах, уплывших в благостные руки.

– Тархан, прошу прощения за неловкий вопрос, но сколько у нас монет?

– Немного, – буркнул всё ещё недовольный палач. – Десять медяков.

Мне это ни о чём не говорило.

– Что можно на них купить?

– Две лепешки, кулек риса и пару кусков свинины.

Да, это и правда было немного. И зарабатывать, похоже, требовалось как можно быстрее и больше. Но как? Я умел многое, но от одной мысли зарабатывать на этих искусствах накатывало дикое отвращение, граничащее с тошнотой. Нет. Как угодно, кем угодно, но в «весёлый дом» – ни за что! Лучше побираться! Но чем ещё я мог заработать? Как вообще жили простые люди? Ведь, несмотря на разъезды, в детстве меня особо никуда не отпускали, и о жизни простолюдинов я мог судить лишь по нескольким ярмаркам да жалобам, которые иногда разбирал отец…

– Заработаю, когда передам волосы людей, – пообещал Тархан.

– Волосы людей? – не понял я.

Палач вытащил из сумки тонкую, сплетенную из чьих-то волос косичку, перевязанную простой шерстяной нитью. На нитке болтался кусочек ткани с выписанным именем.

Я почувствовал себя дураком. Ведь сам же прекрасно помнил, что Тархан ушёл из императорского сопровождения не без задания. Он был должен отправить такие косицы родственникам павших, чтобы тем было что положить в семейные гробницы и на алтари. Значит, палачу заплатят за эту работу.

И он потратит эти деньги на меня. Потому что жалеет и, похоже, жаждет справедливости из-за знакомства с