Она сделала паузу, явно ожидая реакции на свои слова. Клео реагировать отказалась: она уже несколько дней не находилась в центре внимания, и от этого у нее даже волосы начали тускнеть.

В конце концов Ляля придвинулась поближе и взглянула на экран.

— Эй! — Она смахнула своим холодным пальцем упавший на экран с кекса кусочек шоколада. Шоколад приземлился на черный свитер-сетку Клео, а оттуда свалился на ее серо-розовые леггинсы из узелкового батика. — Что это ты такое рассматриваешь?

— Ай! Ты мне брюки испачкала!

— Серьезно, чувиха, у тебя на мобиле должно быть что-то забойное, раз ты даже не заметила размазанную подводку у Ляли, — произнесла Лагги, игриво постукивая пальчиками в серых перчатках по щеке.

— Отлично! Потешаемся над слепой девушкой! — Ляля сыпанула солью на сухую кожу Лагги.

— Ничего ты и не слепая! — возразила Лагги. — Ты просто не видишь своего отражения.

— Это отлично. — Клодин намотала янтарную прядь на длинный палец.

— Нет. — Ляля протерла веки влажной салфеткой. — Отлично было бы, если бы я не способна была учуять твое дыхание — сплошные бургеры! — Она поджала губы, чтобы не улыбаться прилюдно.

Клео, однако же, улыбнулась, не таясь. Все возвращалось в нормальную колею.

Пора.

— Я пытаюсь решить, что выбрать для фотосессии в «Teen Vogue», — произнесла она таким тоном, словно они говорили об этом все утро. — Мне нравится ожерелье с соколом и серьги в форме груши, но надеть их вместе — это уже перебор, да? Девчонки в замешательстве нахмурились. Невозможно было сыграть эту сцену лучше, даже если бы Клео отрежиссировала ее заранее. Что она, в некотором роде, все-таки сделала.

Клео вызвала на экран каталог, отснятый ею сегодня утром. На рассвете, если говорить точнее, когда солнечный свет прекраснее всего. Оранжевое сияние подало золото в самом выгодном свете, как сурьма — ее голубые глаза. Клео положила бесценные украшения на песчаный островок в своей спальне и окружила камышами и травой. Какой там «кайр кутюр» — ее коллекция была по-царски великолепной!

— Как вы думаете, а? — Она показала подругам фотографии сережек и ожерелья. — Чересчур?

— Я думаю, тебе стоит поставить это на паузу и перемотать. — Лагги убрала белокурые локоны с лица и закрепила их лакированными палочками для еды.

— Полный мех! — воскликнула Клодин. — Эти серьги даже лучше, чем…

— Изумруды, которые Анджелина надевала на получение «Оскара». Спасибо, я знаю.

Ляля перегнулась через стол. Концы ее волос с розово-черным мелированием проехались по кексу Клео.

— А еще есть?

— Масса.

Клео продемонстрировала им чеканные широкие браслеты, корону, сплошь покрытую камнями, светящееся в темноте кольцо, ожерелье с перьями и браслет-змею с изумрудными глазами — и плюс к этому прекрасно освещенную визитку Анны Винтур.

— Это настоящее? — спросила Ляля, коснувшись экрана.

— Конечно! Папа нашел это в гробнице тети Нефертити.

— Да нет! Визитка!

Клео жестом подозвала подруг поближе. Как только они очутились в пределах ее напоенного запахом амбры круга, она рассказала им про полет ее отца вместе с Анной, про фотосессию для «Teen Vogue», про песчаные дюны, верблюдов, ее предстоящий дебют в качестве модели и про безграничные возможности, с которыми связано это сотрудничество. С каждой новой подробностью глаза девчонок делались все шире.

— Чувиха, ты гонишь! Что, серьезно?

— Я бы стала есть мясо, лишь бы сняться в «Teen Vogue».

— Я бы стала вегетарианкой!

Интрига примотала их к ней не хуже прекрасных полос льна.

— Ты вправду будешь сниматься верхом на верблюде?

— А какие еще модели будут участвовать?

— А блондинки им не нужны?

И притянула друг к дружке, словно платье от «Herve Ledger».

— А можно нам после уроков посмотреть на коллекцию?

— А померить что-нибудь, а?

Милостью Геба, репутация Клео как царицы, их царицы, была сохранена еще как минимум на день или два. Кризис был предотвращен.

Теперь она могла продолжать вещать часами, и они бы слушали. Но ее шоколадный кекс-пирамида, пребывавший в центре их группки, вдруг поднялся с тарелки в воздух и принялся исчезать по кусочку.

— Билли!

Последний кусочек упал на тарелку.

— Извините.

От смеха в круге с ароматом амбры открылся проем, в котором обнаружились Фрэнки, Мелоди и Джексон. Они поставили белые подносы на стол и уселись с таким видом, будто их сюда пригласили. Хотя никто их не приглашал — во всяком случае, Клео не приглашала!

— Привет! — Фрэнки лучезарно улыбнулась из-под толстого слоя грима. Ее фигурка была упакована в черный атласный комбинезон (смахивающий скорее на летный, чем на женский) и в шарф. Широкий плетеный пояс на талии был превосходной попыткой добавить к ее маскировке частицу сходства с «девушкой с обложки». Но попытка не удалась. Этот комбинезончик был пошит совершенно не в том стиле.

— До чего же это высоковольтно — вернуться обратно, — произнесла Фрэнки, оценивая по достоинству сутолоку и шумиху переполненной в обед столовой и покачивая головой под песню — на этот раз включилась «Алехандро» Леди Гаги.

Клео закатила глаза, не в силах решить, что надоело ей больше — словечко «высоковольтно», манера Фрэнки красть внимание окружающих или все это, вместе взятое.

— Вечеринка была в пятницу, — заметила Клео. — Сегодня понедельник. Ты не пропустила ни одного учебного дня.

— Я знаю. — Фрэнки улыбнулась. — И все благодаря этим двоим.

Она зааплодировала Мелоди и пустому месту рядом с ней. Джексон, Ляля, Клодин и Лагги присоединились к аплодисментам. Клео оттолкнула кекс. Празднование закончилось.

— Мне прямо не верится, что Бекка показала тот ролик, — сказала Ляля Джексону. — Ты разозлился?

— Не то слово. — Джексон снял очки в черной оправе и протер стекла подолом мятой рубашки в коричнево-желтую клетку. — Я носился туда-сюда, искал свой паспорт, и тут вдруг Мелоди написала мне и сообщила хорошие новости.

Он шаловливо дернул свою нормалку за завязку трикотажной кофты-худи.

Клео изучала новую пару, пытаясь понять, что Джексон нашел в Мелоди. Если рассматривать внешность саму по себе, Мелоди была неоспоримо привлекательна, быть может, даже красива. Длинные черные волосы, узкие серые глаза, безукоризненный нос и чистая, гладкая кожа. Но с точки зрения стиля это была просто вторая Кристен Стюарт в настроении «я лучше буду уютной, чем клевой». Только вот она — не Кристен Стюарт. Потому она выглядела, как хорошенькая девушка, которая выскочила из дома, забыв переодеться.