Мы встречаем идею вассального обязательства и в одном из писем папы Иннокентия IV, адресованном французскому духовенству, где говорилось о необходимости проповедовать крест (1249)[296]:

Nonne crimine lese maiestatis involvitur qui temporali domino inter inimicos posito negat auxilium, eiusque terram ab hostibus non défendit. Unde cum plus sit divinam quam humanam ledere maiestatem, non debet aliquis ad succurrendum Deo vivo et vero, Domino Ihesu Christo, excitantis tube sonitum vel ortantis vocis preconium expectare, sed sine interpellatione currere, ut non tam penam effugiat quam regni celestis mercatur fieri particeps et coheres.

Разве не опутывает себя преступлением оскорбления величества тот, кто отказывает в помощи земному господину, оказавшемуся среди врагов, и не защищает его землю от неприятелей. Отсюда, поскольку оскорбление божественного величества значительнее, чем земного, никто не должен ждать пробуждающего звука трубы или взывающего гласа для помощи живому и истинному Богу, Господу Иисусу Христу, но без какого-либо стеснения бежать не столько во избежание наказания, сколько для становления участником и сонаследником небесного царства.

Иннокентий IV в письме английскому духовенству (1250) пишет: «Разве не опутывает себя преступлением оскорбления величества тот, кто отказывает в помощи земному господину, оказавшемуся среди врагов?» (Nonne crimine lese maiestatis involvitur qui temporali domino, inter inimicos posito, negat auxilium?)[297]. Все это имеет гораздо большее значение, когда речь идет о небесном господине.

Если резюмировать, смысл у «вассального аргумента» в папском исполнении оставался один, независимо от конкретного понтифика, за исключением временно добавленных нюансов во время понтификата Иннокентия III: все ограничивалось угрозами грядущего наказания за неоказание помощи Богу в тяжелой ситуации, по аналогии с тем, как это происходило в отношениях вассалов и сюзеренов в нашем мире.

Идея вассального обязательства получила отражение и в проповеднической мысли XIII в. В сравнении с «вассальным аргументом» в папских письмах здесь мы встречаем четыре важных новых элемента:

– проповедники более четко указывают, что мы являемся вассалами Бога;

– уточняется, как именно функционирует вассальная зависимость от Бога: мы держим от него все, что имеем, подобно фьефу (ранее говорилось, что он дал нам все, а здесь все гораздо отчетливее выражено с помощью специальной терминологии вассально-сюзеренных отношений);

– идея феодальной зависимости от Бога соединяется с идеей о том, что путем крестового похода Бог испытывает нас на верность: Бог хочет проверить, насколько мы верные Его вассалы;

– становится более разнообразным круг аналогий между взаимоотношениями Бога и человека и повседневными реалиями вассальносюзеренных отношений.

И все это привело к тому, что аналогии с повседневной жизнью представителей знати стали все более и более наглядными.

Жак де Витри пишет в своей первой проповеди[298]:

Dominus siquidem affligitur in patrimonii sui amissione et vult probare ex experiri si fideles eius vassali estis. Qui enim a domino ligio tenent feodum, si desit illi dum inpugnatur et hereditas sua illi aufertur, merito feodo privatur. Vos autem corpus et animam et quidquid habetis a summo imperatore tenetis, qui vos hodie citari facit, ut ei in prelio succuratis, et licet iure feodi non teneremini. Tanta et talia stipendia offert vobis quod sponte currere deberetis, remissionem cunctorum scilicet peccatorum quantum ad penam et culpam et insuper vitam eternam.

Господь сокрушен потерей своего владения и хочет проверить, являетесь ли вы Его верными вассалами. Тот, кто держит фьеф от своего господина на условиях тесного оммажа, по праву лишается фьефа, если покидает [господина], когда на последнего нападают и наследие его отбирают. Вы держите ваше тело и душу и все, что у вас есть, от высшего императора, который призывает вас сегодня, даже если вы и не связаны с ним правом феода. Он предлагает вам столь щедрую оплату, что вы должны сбегаться по доброй воле, а именно отпущение всех грехов, в том, что касается покаяния и вины [299], а также вечную жизнь.

Один из фрагментов из более позднего проповедника Гвиберта де Турнэ очень похож на вышеприведенный (часто буквально повторяет) и, вероятно, был заимствован у Жака де Витри[300].

Термин vassalus был выбран удачно: он был в то время в широком употреблении и являлся реалией повседневной жизни знати. Как таковой он встречается уже в каролингское время и уже тогда мог обозначать службу на короля или представителя знати среди прочего и взамен на земельное владение[301]. Если в то время еще были возможны терминологические вариации vassus-uassalus, после X в. vassiis практически вытесняется терминами vassalus и homo[302].

Более того, стоит подчеркнуть еще одну важную деталь: в приведенной цитате Витри говорит не просто о вассалитете, а о так называемом «тесном оммаже» (homo ligius было одним из обозначений вассала, принесшего «тесный» оммаж). Речь идет о форме оммажа, т. е. вассальной присяги, распространившейся в Европе в XI в. и предполагавшей наличие обязательств вассала строго по отношению лишь к одному сеньору (часто вассал мог служить одновременно нескольким сеньорам)[303]. Проповедник наглядно показывает: мы держим от Бога все, что имеем, больше ни от кого ничего не держим, и поэтому это «тесный» оммаж. Мы не просто Его вассалы, но мы обязаны своей вассальной службой исключительно Ему.