правдой, не так ли? — Она беззастенчиво пожимает плечами. — Мне было любопытно, как ты отреагируешь, услышав такое о себе.

— И?

— Ты принял это близко к сердцу. — Признается она. — С той минуты, как ты ступил на мое крыльцо, я почувствовала, как между тобой и Пресли зарождается химия. Я решила, что лучше позволить всему идти своим чередом и не вмешиваться.

Чушь собачья, потому что это означает, что она точно знала, что делает, когда предложила нам с Пресли разделить спальню на время нашего пребывания.

— Значит, вы не против, что я хочу встречаться с вашей дочерью по-настоящему?

— За последнюю неделю она была счастливее, чем я когда-либо видела ее, и это благодаря тебе. — Говорит Джоанна. — Мы все совершали поступки, о которых сожалеем, и все, что мы можем сделать, — это учиться, расти и двигаться вперед. Насколько я понимаю, прошлое должно оставаться в прошлом. Нет никаких сомнений в том, что вы с Пресли принадлежите друг другу.

— А если Пресли не согласится?

— Ты никогда не узнаешь, пока не спросишь ее. — Заметила Джоанна. — Кроме того, как мне рассказывали, Джек Синклер никогда не принимает отказов. — Говорит она, подмигивая.

— Это точно.

Я стучусь в дверь спальни Пресли и открываю ее, когда ответа нет. Осторожно вхожу внутрь и вижу, что она стоит у окна, выходящего на передний двор.

— Я видела, как ты разговаривал с моей мамой. — Говорит она.

— Да, она ждала, когда я вернусь. — Говорю я ей. — Она знает, что я твой босс.

На лице Пресли появляется выражение недоверия.

— Ты сказал ей?

Ее голос повысился.

— Сказал. С моей стороны было неправильно скрывать правду, и мне не следовало так долго ждать, чтобы признаться в этом.

Я тихо смеюсь, проигрывая в голове недавний разговор с Джоанной.

— Что смешного? — Спрашивает Пресли.

— Твоя мама знала, кто я такой, еще до того, как я приехал в Аспен Гроув. — Сообщаю я ей. — Она искала меня в Интернете, когда ты начала работать в «Sinclair Group». Несмотря на то что она знала правду, она заставила нас с тобой жить в одной комнате на прошлой неделе.

— Ты хочешь сказать, что моя мать нас подставила?

— Косвенно — да.

Пресли в недоумении покачала головой.

— Боже мой, я должна была догадаться, что она сделает что-то подобное.

Я в долгу перед Джоанной за то, что она поставила нас с Пресли в близкое окружение и придала мне смелости, необходимой для перехода наших рабочих отношений в личные. Теперь мне остается только понять, как исправить то, что я сломал.

— Если уж на то пошло, мне действительно жаль, что я прочитал то письмо. — Говорю я с сожалением. — Мне следовало поговорить с тобой обо всем с самого начала.

— Ты сделал мне больно, Джек.

Ее голос дрожит.

Она абсолютно права. Я причинил ей душевную боль и нарушил ее доверие. Это причиняет мне больше боли, чем любая физическая рана. Однако это не значит, что я буду стоять в стороне и позволять ей строить ложные предположения о наших отношениях.

— Ты ошибаешься. — Говорю я ей, желая прояснить ситуацию.

— В чем?

— В том, что я тебя не люблю. — Я делаю шаг к ней. Мой взгляд непоколебим, и я уверен, что она прикована ко мне всем вниманием. — Мог ли я поступить по-другому? Безусловно. Я должен был лучше относиться к тебе на работе все эти годы — давать тебе повышения, не требовать от тебя времени каждую секунду каждого дня и убедиться, что ты знаешь, насколько важна для компании и для меня. И я знаю, что с моей стороны было неправильно читать то письмо без твоего разрешения. Возможно, я не смогу изменить прошлое, но я полон решимости сделать все, что потребуется, чтобы доказать, как много ты для меня значишь. Несмотря на все, что я сделал, ничто не помешало мне безвозвратно влюбиться в тебя.

— Ты не знаешь меня так хорошо. Как ты можешь быть в меня влюблен? — Говорит она в замешательстве.

Как она может думать, что я не знаю ее после всего этого времени? Пытаюсь сдержать свое самодовольство, поднимая подбородок и глядя ей в глаза, готовый доказать, что она ошибается.

— Твой любимый цвет — лимоннадно-розовый, не пурпурный, не фуксия, а именно лимонадный. Ты ненавидишь сырые помидоры, у тебя нездоровая одержимость сезоными сливками для кофе, а в верхнем ящике стола ты хранишь банку розовых и красных «Старберстс». Каждый вторник ты надеваешь свою счастливую черную юбку-карандаш — ту самую, в которой ходила на собеседование. А когда нервничаешь, то играешь с браслетом-шармом на левом запястье. Ты посылаешь всем моим сотрудникам щедрые подарки на дни рождения и говоришь, что они от меня, хотя используешь свои собственные деньги, потому что думаешь, что я откажусь, если ты попросишь меня заплатить за них. Приглашаешь швейцара Гэри на обед каждую пятницу с тех пор, как в прошлом году скончалась его жена. И несмотря на то что твоя квартира находится в двадцати минутах езды от офиса, ты ходишь на работу и обратно пешком, потому что тебе нравится погружаться в достопримечательности и звуки города.

Я сокращаю оставшееся между нами расстояние.

— Последние три года я уделял внимание каждой мелочи, когда дело касалось тебя. Не по обязанности, а потому что ты действительно важна для меня.

По ее щекам текут слезы, и я без колебаний вытираю их большими пальцами.

— Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. — Обещаю я ей. — Если ты захочешь уйти из «Sinclair Group», я дам тебе блестящую рекомендацию. Или если ты захочешь перейти в другой отдел, только скажи, и я все устрою. Чего я не могу сделать, так это притвориться, что этого никогда не было. — Я делаю движение между нами. — То, что я чувствую к тебе, реально, и отказываюсь вести себя так, будто это ничего не значит, хотя на самом деле это значит все.

— Ты вторгся в мою личную жизнь. — Напомнила она мне.

— Да. — Признаю я. — Мне жаль. Я бы взял свои слова обратно, если бы мог.

— Ты относился ко мне неуважительно и вел себя так, будто я не имею для тебя значения.

— Я знаю. — Говорю я с сожалением. — В то время я думал, что поступаю правильно, держась на расстоянии, но я ошибался. Уверяю тебя, этого больше не повторится

Я обхватываю ее за талию и притягиваю ближе, так что наши рты оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга.

— Ты силой заставил меня вернуться