— Ты не боишься?

— Нет, — твердо ответила она и вовлекла меня в новый поцелуй.

Это было волнительно и настолько чувственно, что хотелось кричать. Я переживал и боялся причинить боль, хотя прекрасно понимал, что это неизбежно. Но в любом случае я стремился к тому, чтобы всячески облегчить эту боль, не жилая, чтобы рядом со мной Поля испытывала подобные ощущения.

У меня было много женщин, но ни с одной из них я был так счастлив и так бережен. Полумрак спальни, в которую мы переместились, растворял контуры, но я всё равно хорошо видел нежные изгибы хрупкого тела, которое хотелось бесконечно целовать. Полина боялась, я это чувствовал и понимал, что неизвестность пугает хлеще всякого приобретённого страха. Мы целовались, наслаждались прикосновениями, ловили каждый вздох и затуманенный желанием взгляд.

Это было больше, чем просто секс, в конце которого организм и сознание сотрясается в судороги сладкого наслаждения. Всё, совершенно всё, что, так или иначе, касалась малой, для меня было гораздо серьезней, гораздо больше, чем любые понятия и вещи, понятные человеку. Полина доверилась мне, несмотря на любые внутренние опасения и боязнь, и теперь я принимал это доверие, впитывал своей кожей и душой.

Рядом с Полей я словно бы заново изучал этот мир и природу человеческого чувства. Единение морального и физического наслаждения как бы запускало процесс моего перерождения, ведь прежде, кроме удовлетворения плоти, обычной природной потребности я ничего больше не ощущал. Выжженное поле, пустота, которая теперь медленно заполнялась яркими красками и необъятным спектром мощных положительных эмоций.

Тихие стоны, горячая кожа, прикрытые ясные глаза, закушенная губа и так живописно разметавшиеся по подушке волосы — всё это вводило меня в катарсис и казалось, что так поразительно хорошо просто не может быть, это запредельно, нереально.

Еще долго после всего произошедшего я лежал на кровати и крепко сжимал в своих объятиях малую. Ее голова покоилась на моей груди. В душном воздухе спальни всё еще витал аромат нашего единения на все возможных уровнях. У меня просто язык не поворачивался описать этот процесс таким блеклым словом как «секс».

Проведя кончиками пальцев вдоль позвоночника Полины, я ощутил, что она абсолютно не двигается.

— Всё хорошо? — тихо спросил я, целуя ее в макушку.

— Да, — растеряно ответила она, не поднимая на меня своего взгляда.

— Я старался свести твою боль до минимума, — в моем голосе послышались нотки оправдания.

— Спасибо, я это почувствовала, — Поля всё же глянула на меня. — Только…

— Что? — я напрягся.

— Просто живот теперь немного болит и я, кажется, испачкала всё постельное. Извини.

— И как с таким папашей ты всё же сумела остаться такой светлой? — этот вопрос скорей всего был риторическим. — Не беспокойся, сейчас я всё исправлю.

Набрав в ванну горячей воды, я помог Поле сесть. Сам же я наспех привел себя в порядок и забросил грязное белье в стиральную машину. Малая сидела, обхватив свои коленки руками. Я сел рядом с ней и внимательно посмотрел на нее, опасаясь увидеть в таких уже родных глазах сожаление.

— Прошу только не молчи.

— Я счастлива, — тихо ответила Полина, глянув на меня. — Просто теперь я себя чувствую так необычно, будто моя жизнь окончательно поделилась на «до» и «после».

— Ты жалеешь об этом?

— Нет, ни капли.

— Я не хочу, чтобы ты больше плакала.

— Не буду, мне и самой этого не хочется. Просто жаль, что папа вот так глупо гробит свою жизнь. Он ведь не был таким, каким теперь стал.

— Люди не меняются. Всё, что есть у них рано или поздно дает о себе знать.

— Думаешь?

— Знаю, солнце.

Всё закрутилось-завертелось и время так спешно побежало вперед, даже не оставляя возможности опомниться. Моя жизнь стремительно и совершенно бесповоротно изменилась в лучшую сторону и всё благодаря Габриелю. Мой маленький уютный и тихий мир теперь сосредоточился лишь в одном этом человеке. Я была самым счастливым человеком и большего мне и не хотелось.

Есть я, есть он и наша общая реальность. Днем — работа, а вечером — мы. Мне нравилось абсолютно всё, что касалось Габриеля. Его одежда, привычки, даже горький вкус сигарет на его губах уже стал какой-то неотъемлемой частью нашей жизни. Я была любимой, нужной, а главное важной для Габриеля. Он баловал меня, окутывал своей заботой и любовью. Взамен я старалась стать для него достойной женщиной. Мне нравилось для него готовить, убирать, даже складывать его вещи доставляло какое-то невероятное удовольствие.

Двигался Габриель, и я ответно двигалась вслед за ним. Его взгляды, привычки, вкусы они так гармонично вписались в рамки моего восприятия реальности, будто бы это самое правильное, что только возможно представить. Мы были словно половинки одного целого, которые таким вот необычным образом сошлись.

Особенно мне нравилось, когда наступал вечер. После ужина я сидела в гостиной и читала какую-нибудь книгу, которую мне купил Габриель. Он же расхаживал по комнате и улаживал различные рабочий моменты по телефону. В такие мгновения Габриель выглядел очень серьезным и собранным руководителем. Подчиненные его боялись, я это знала и мелела лишь от одной мысли, что этот грозный мужчина может быть ласковым только со мной.

Потом, когда все проблемы разрешались, мы перемещались в спальню и наслаждались друг другом, пока за окном не засеребрится рассвет. Но бесконечно находиться в своем маленьком замкнутом мире у нас не получилось, да и невозможно это, когда Габриель ведет огромную компанию и снабжает работой тысячи людей.

Как-то мы лежали без сна в спальне. Я смотрела на белую стену, распложённую прямо напротив кровати и всё никак не могла отделаться от одной навязчивой идеи, которая пришла мне в голову еще на работе, когда я разбирала открытки с абстрактами картинками.

— Габриель, — обратилась я, повернувшись к нему.

— Да, — он что-то писал на своем смартфоне, я уже привыкла к тому, что порой его работа не дает нам покоя даже ночью.

— У меня возникла одна идея, но нужно твое одобрение, — я села и притянула колени к груди.

— Так-так, а это уже интересно, — Габриель отложил телефон на прикроватную тумбочку и провел пальцами вдоль моей спины. От его прикосновений у меня по коже прошлись мурашки.

— Почему бы нам эту белую стену не разукрасить? Найти подходящий узор и немного разбавить этот унылый цвет. Я неплохо рисую, можно было бы попробовать, если ты, конечно, не против.

— А почему нет? — Габриель задумчиво посмотрел на стену, как бы давая какую-то мысленную оценку. — Я тоже думал над тем, что бы с ней такого сделать. Картины как-то нелепо будут смотреться. Плазма? Глупость. А вот твоя идея мне нравится. Но думаю, этим уже лучше заняться после новогодних праздников.