— Мне что семьдесят? — раздраженно пробурчал он, но опустился обратно.

— Ты бухаешь по-черному и весь на нервах. И, вдруг ты не знаешь, сердечные приступы бывают не только у пожилых…

Договорить мне не дал звонок домофона. Я подбежала к нему, сняла трубку.

— Вы вызывали скорую? — спросил охранник.

— Да! Да, пропустите, пожалуйста, — затараторила я.

— Хорошо, — и отключился.

Я повесила трубку, потом открыла входную дверь, думая лишь о том, насколько долго у Марка боли в сердце и может ли это быть уже инфаркт.

— Херней страдаешь! — донеслось из залы.

— Если я ошибаюсь, то сама заплачу за ложный вызов, не беспокойся, — нервно выплюнула я.

— Похоже, что у меня бабла нет или что? — взвился он.

— Бабло есть, а вот мозгов почему-то нет, — пробормотала я вполголоса.

Через минуту приехал лифт. Из него вышла бригада скорой помощи. Проводив их к Марку, я отошла, чтоб не висеть над головой. Обхватила себя за плечи трясущимися руками и стала напряженно наблюдать за действиями медиков.

Войт раздраженно и нехотя отвечал на вопросы и давал себя осматривать. Минуты, занятые медицинскими манипуляциями, показались часами.

— Инфаркта у вас нет, — заключил врач, глядя на шуршащую ленту с кардиограммой. — Это приступ стенокардии. Нужно укол сделать, — и назвал медсестре препарат, а меня попросил принести тарелку, чтоб сложить туда использованные ампулы и шприц.

Медленно выдохнув, я на негнущихся ногах пошагала в кухню.

— Вам необходимо обратиться к лечащему врачу, больше отдыхать и…, - врач сделал многозначительную паузу, — задуматься об изменении образа жизни. Иначе последствия могут быть катастрофическими. Не думаю, что вам нужен инфаркт в тридцать четыре года.

— Спасибо за совет, — сквозь зубы процедил Войт. — А теперь послушайте мой: лучше не трепитесь о том, что приезжали ко мне. Иначе останетесь без работы. Это понятно?

По простому и доброму лицу врача пробежала тень. Светло-карие глаза сверкнули раздражением и ноткой обиды.

— А пока вот, — Войт сел и достал из кармана брюк бумажник, а из него несколько тысячных купюр.

— Оставь свои деньги себе, — отрезал врач и Войт опешил. — И еще раз подумай о том, что они могут и не суметь спасти тебя в какой-то момент, — и уже мне, — Нужно чтоб вы подписали документы.

— К-конечно, — мне было ужасно стыдно перед этим добрым мужчиной.

Врачи были одними из тех, к кому я испытывала глубокое уважение и благодарность за их тяжелый и неблагодарный труд. Меня бесило до жгучих слез, когда его не уважали.

Дрожащей рукой я подписала бумаги.

— Нужно купить вот этот препарат, — врач нацарапал название на клочке бумаги, — в такой дозировке принимать в случае нового приступа. Но он не совместим с алкоголем, учтите.

Войт зашипел, но, к счастью, промолчал.

— Всего доброго, — отдав мне листок, сказал врач.

— Да… Спасибо большое. Я вас провожу, — затараторила я. — Вы извините его, пожалуйста, — попросила уже у дверей.

— Да мне не привыкать, — чуть помедлив, сказал врач. — А вам предлагаю задуматься, стоит ли тратить время на такого человека. Вот это вот все, — обвел взглядом квартиру, — так, ни о чем. Жить-то все равно с человеком.

Они ушли. Я тихонько заперла дверь. Вернулась в залу к Марку. Забрала тарелку с ампулами и шприцом, выбросила их в мусор. Чувствовала, что мужчина следит взглядом за моими передвижениями.

— Как себя чувствуешь? — спросила, присев перед ним на столик.

— Нормально, как и раньше. Нет у меня никакого приступа. Так, нервы просто и все. Коновалы придумывают, чтоб если что отвечать не пришлось.

— Какой же ты мудак, Войт.

— Да я знаю. И все же ты этому мудаку помогаешь, — холодная рука нашла мои пальцы и сжала их.

— Так делают все нормальные люди, Марк., - я отняла руку. — Тебе странно потому, что ты к этой категории не относишься.

— Бля, ну хочешь я этому врачу тачку куплю? Или хату? В качестве извинений!

— Марк, я хочу, чтоб ты подумал о том, что нет абсолютно ничего важнее здоровья. Не будет его, не будет ни денег, ни хат с тачками, ни баб. И оно у тебя не железное, как и всех людей. Как ты знаешь, я тоже недавно переживала подобное событие. сильно похудела, не спала ночами на нервах. Но взяла себя в руки, обратилась к психотерапевту. Работой занялась. Приняла ситуацию. Хотя могла…

— Ты думаешь, я психую из-за развода? — скривился он. — Еще не поняла, что мне похуй на нее?

— Я тоже не страдала от разбитого сердца, Марк. Но уязвленное самолюбие, резкая перемена образа жизни и прочие факторы тоже наносят серьезную травму нервной системе.

— Занимайся психотерапией сама. Я оплачу. Но сам обойдусь, спасибо! — процедил сквозь зубы, буравя взглядом.

Я глубоко вздохнула. Мелькнула мысль, что раздражать его даже с благой целью это крайне тупое решение в данный момент.

— Выходит, ты его не любишь? — небрежно бросил Войт.

— Кого? — не поняла я.

— Бывшего.

— Не люблю. И уже давно. Хоть это абсолютно тебя не касается.

Мужчина как-то странно посмотрел на меня и ничего не добавил. Сел ровнее, потер лицо ладонями, словно борясь с сонливостью.

— Марк, тебе поспать нужно. Давай пойдем в спальню?

Прозвучало очень двусмысленно. Я почувствовала. как начинают пылать щеки. Но Войт не зацепился. Наградив меня еще одним странным взглядом, кивнул. Поднялся слегка качнувшись. Поддержать себя не дал. Ну еще бы! Крутым парням не бывает нужна помощь.

К счастью, мы добрались до спальни без приключений.

— Мне медикаментами воняет. Пойду душ приму. А потом… может посмотрим что-то?

— Хорошо.

Было страшно, что он может упасть в душе. Но… Не идти же туда с ним. Потому, все, что я могла, это выйти в коридор и слушать шум воды в ванной. А едва тот стих, быстренько сбежать в спальню.

Вернулся Войт. В одних только боксерах и с невозмутимым видом. Но после пережитого мне было не до смущений.

— Там и будешь стоять? — спросил он, выключив свет и забравшись под одеяло.

Зараза!

Я залезла на кровать поверх одеяла. Села с самого края в полуметре от Войта. Скорее почувствовала, чем увидела, как он усмехнулся. Включил плазму.

— Что хочешь посмотреть?

— Пятьдесят оттенков серого, — пришел мой черед ухмыляться.

Войт ничего не ответил. Нашел фильм, запустил воспроизведение. Нарочно уставился в экран, словно не хотел упустить ни секунды фильма. Я хихикнула.

— Вот не пойму тебя. Миллиардер-извращенец, значит, это ок?

— Это не центральная идея фильма, Марк.

— Вот как? Тут еще и “центральная идея есть”? — беззлобно поддел он.

— Ага. Любовь, которая изменила обоих к лучшему.

— Да, во второй части анастейша вроде жопу подкачала.

Выдернув салфетку