Канвульф ни кто-либо из остальных графов и герцогов, отправившихся в этот поход, это то, что благодаря колдовским умениям королевы Отсанды, этот замысел уже дважды висел на волоске. Лишь случайность помешала зверям с человеческим разумом, обнаружить армию короля Эльфрика, но сейчас ему опять угрожала опасность разоблачения.

Однако досадный случай вновь смешал карты правителей Аквитании.

Тощая волчица, с набухшими от молока сосками, пробиралась сквозь густые заросли, ежась от падавших на ее шкуру холодных капель. В зубах она держала жалобно скулившего волчонка - последнего из выводка, что она перетаскивала в новое логово. Прошлое обиталище пришлось оставить - как из-за соседства пришедших в лес непонятно откуда двуногих, разместившихся возле того самого оврага, где находилось старое логово, так из-за странного поведения и не менее странной смерти отца-волка. Несколько дней он надолго пропадал в лесу, возвращаясь вымотанным и усталым, зачастую без добычи, со странными запахами, вынуждавшими волчицу злобно рычать, выгоняя самца из логова. Когда же его не было особенно долго, волчица, терзаемая голодом, вышла на охоту сама - и нашла своего волка лежащим с разорванным горлом на берегу реки, рядом с телом полусьеденной косули. Тут же волчица обнаружила и следы от которых пахло незнакомым зверем, судя по всему, и убившим отца-волка. Запах этот немного походил на лесную кошку, однако следы, оставленные неведомым убийцей, были даже больше волчьих. Звериный ум не мог понять в чем дело - единственное, что вынесла волчица из происшедшего, так это то, что ей теперь придется охотиться самой и что волчат лучше перенести в более безопасное место. Этим она и занималась сейчас, перебравшись через реку и быстро пробираясь меж кустов. Лишь на миг волчица остановилась возле одного из лесных прудов, чтобы утолить жажду - и пока она жадно лакала воду, на берег вдруг выскочила большая черная кошка.

Человечьей душе в теле пантеры нечего было делить с лесным зверьем - и Отсанда уже собиралась разойтись миром. Однако волчица, учуявшая знакомый, ставший уже ненавистным запах, вздыбила шерсть, угрожающе зарычав. Страх за своего детеныша, память о жестоко убитом кормильце, оказались сильнее осторожности - и волчица, бросив волчонка в кусты, с рычанием кинулась на пантеру. Острые клыки и когти вновь схлестнулись в жестокой схватке, где сила и ловкость пантеры уравновешивались отчаянной храбростью матери-волчицы, защищавшей детенышей.

Отсанда глубоко вздохнула, возвращаясь в свое тело - она предоставила пантере сражаться в одиночестве. Всего миг женщина лежала, уставившись в потолок, потом, собравшись с силами, решительно отдернула занавесь. Невольно зажмурилась - после полной темноты, даже тусклый свет чащи делал больно глазам. Рядом с собой она увидела блюдо с мясом и сыром, а также кувшин с вином и, королева, на которую подобные путешествия навевали изрядный аппетит, тут же накинулась на еду.

До лесной реки королева в теле пантеры не дошла всего-то около ста шагов. Однако вскоре сюда добралось все аквитанское войско. Очень быстро разыскали брод и король Луп, подавая пример остальным, первым направил своего коня в мутные воды. За ним в реку устремились и прочие всадники.

И в этот миг лесная чаща наполнилась свистом стрел.

Луп, краем глаза успевший заметить подозрительное движение средь ветвей, в последний миг успел поднять коня на дыбы, почему и остался в живых: стрелы пронзили его лошадь, поразили самого короля в левую руку, а одна даже угодила в бок, но не смогла пробить кольчугу. В следующий миг из леса вылетело копье, пробившее грудь несчастного скакуна и конь, жалобно заржав, повалился в реку. Луп, едва успев увернуться от падающего животного, погрузился с головой в мутную воду. Это спасло жизнь ему, но не другим воинам - летевшие из леса стрелы, дротики и копья поражали любую брешь в доспехах аквитанских всадников, сражали их коней, бьющихся на мелководье, давя и калеча сброшенных седоков. Речная вода вмиг окрасилась кровью, пока войско Лупа, сбившись на мелководье, отчаянно пыталось выбраться на берег и перестроиться для атаки. Аквитанские лучники, к тому времени уже выбежавшие на берег, пытались стрелять в ответ, но расстояние оказалось слишком велико, кроме того противник видел воинов Лупа, а они его нет. Крики умирающих, торжествующие вопли нападавших, тревожное ржание лошадей и свист стрел слились в один пронзительный звук, разносящийся по всем лесу.

-Назад!!! Все назад!!! - охрипшим голосом вопил Луп, который сумел выбраться из реки и сейчас, поймав чью-то оставшуюся бесхозной после смерти всадника лошадь, отчаянно пытался построить свое пришедшее в смятении войско. Однако тут же его крики заглушили еще более громкие вопли, раздавшиеся из леса, и на аквитанцев, все еще двигавшихся по лесной дороге, вдруг обрушились незнакомые воины, выглядевшие словно лесные демоны.

- Фаг а балла!!! Лейнстер го браг!!! - орали они, повергая в страх ошарашенных франков. Не меньше чем эти крики, наводили ужас и сами ирландцы: как бешеные они бросались в бой, отчаянно рубясь мечами и топорами средь вражеской пехоты. Вместе со своими островными родичами сражались и бретонцы: воплями "Брейдж атао!" они словно пробуждали дух суровых язычников-бриттов - и их противники, среди которых было немало потомков галло-римлян, перед смертью познавали тот древний ужас, что овладевал их предками при столкновении со свирепыми кельтами. Воины Домнонии, Корнуека и Брорека, выходцы из доселе враждующих королевств Бретани, объединились под командованием принца Кономора, что