За стенами трактира солнце жарило уже в полную силу, сияя на ярко-голубом, без единого облачка, небе, и даже вблизи каналов не стало свежее – напротив, к жару медленно раскалявшегося воздуха прибавилась влажная духота, щедро сдобренная ароматом бытовых отбросов и нечистот, который становился тем сильней, чем ближе господа дознаватели подходили к кварталу бамбергской бедноты. Здесь к общему букету благоуханий прибился застарелый запах рыбьей чешуи и потрохов, а вскарабкавшееся еще выше солнце делало окружающую реальность все более невыносимой.

– Что-то случилось, – напряженно произнес Ульмер как раз в тот момент, когда Курт поддержал под локоть ведьму, едва не скатившуюся в канал по осклизлой узкой дорожке перед домами, и сам чуть не съехал вместе с нею. – У ее дома люди от магистрата.

Курт восстановил равновесие, постаравшись отступить как можно дальше от обрывчика, который язык не поворачивался назвать «набережной», и взглянул туда, куда указывал молодой инквизитор. Небольшая толпа собралась перед низким домиком, гулом голосов заглушая чей-то плач и злобные выкрики; вокруг чего или кого собрались горожане, было не разглядеть, и Курт, ускорив шаг, вклинился прямиком в людскую массу, молча демонстрируя Сигнум самым упрямым и расталкивая локтями остальных.

– Курт Гессе, инквизитор первого ранга, – сообщил он двум горожанам, облаченным в более добротные одежды, нежели окружившие их обитатели квартала, с деловым и сосредоточенным выражением лиц. – Что произошло?

– Убийство, – хмуро ответил тот, что был старше, и отступил в сторону, позволив Курту разглядеть, наконец, причину всеобщего внимания. – Девицу, живущую в этом доме, утопил любовник минувшей ночью.

– Бедняжка… – чуть слышно проронила Нессель. – В такие годы…

Курт не ответил, подойдя ближе к телу, лежащему прямо на земле у входа в дом. Женщина с заплаканным покрасневшим лицом, нечленораздельно воя сквозь слезы, вцепилась в руку с посиневшими ногтями и не позволяла себя увести; хмурый молчаливый мужчина подле нее лишь безнадежно тянул ее за плечо, уже не пытаясь перебить рыдания бессмысленными утешениями. Лицо покойницы распухло от воды и словно бы выцвело, но даже сейчас было видно, что Нессель не ошиблась, – девица и впрямь была молода и при жизни даже привлекательна.

– Откуда стало известно? – спросил Курт тихо; горожанин вздохнул:

– Убийца сам пришел. Явился под утро к церкви, пьяный вдребезги; непонятно, как на ногах-то держался… И начал долбиться в двери с криками, что совершил душегубство и нуждается в покаянии, прямо здесь и немедля. Святой отец решил, что парень попросту перебрал, но на всякий случай служку послал в магистрат, а сам тем временем стал принимать исповедь. Ну и вот… Сами видите. Нашли ее там, где он указал, – под мостом, придушенную и утопшую.

– Причина?

– Поругались они намедни, – пожал плечами горожанин. – У ней, говорят, на подхвате был еще один ухажер… Парень ее вроде как послал куда подальше, когда она отказалась порвать все отношения с его соперником, а потом решил помириться и попытаться убедить еще раз; назначил ей встречу – ночью, подальше от чужих глаз, чтоб пришла тайком от родителей и никто не видел. Сам перед встречей для смелости или, уж не знаю, с горя принял хорошенько, там они опять поцапались, слово за слово – он ее сгоряча и того…

– Сгоряча ли? – уточнил Курт с сомнением. – «Тайком от родителей», ночью… Зачем?

– Так другой ее ухажер по соседству живет, – сообщил второй активист от магистрата. – И к нему ее отец более благосклонен был… Я не думаю, что он это планировал, майстер инквизитор. Он сейчас сидит в магистратской тюрьме… хотя, скорее, дрыхнет – после такой-то попойки… Так вот, видел я его, и поверьте: парень сам в ужасе от того, что наворотил. Уже дважды попросился на виселицу прямо сейчас.

– Протрезвеет – перестанет проситься, – уверенно возразил Курт; бросив тоскливый взгляд на мертвую свидетельницу, он медленно приблизился к мужчине, что все так же молча стоял подле плачущей жены, и осторожно тронул его за локоть, привлекая внимание. – Твоя дочь?

На человека с Сигнумом тот взглянул рассеянно, надолго задержавшись взглядом на стальной бляхе Знака, словно ожидая увидеть на полированной поверхности какое-то откровение, и, наконец, медленно, тяжело кивнул.

– Соболезную, – как можно мягче произнес Курт и, выждав мгновение, продолжил: – Знаю, что сейчас тебе не до других людей, дел и расспросов, но то, что я хочу спросить, действительно важно. Сможешь собраться и ответить мне?

– Для кого важно? – тускло уточнил рыбак.

– Хороший вопрос, – согласился Курт. – Быть может, для тебя и памяти твоей дочери, для того, чтобы не предполагать, а знать, почему и как она погибла.

– Мою девочку убил пьяный ублюдок, – сквозь зубы выговорил рыбак. – Что тут еще выяснять, мастер инквизитор?

– Как знать, – многозначительно отозвался Курт, понизив голос; рыбак запнулся, бросив напряженный взгляд в толпу вокруг, увлеченную обсуждением подробностей свершившегося смертоубийства, и, помявшись, спросил так же тихо:

– Что вы хотите узнать?

– Ты слышал, что в Бамберге убили инквизитора? Видел его?

– Нет, – мотнул головой рыбак, растерянно передернув плечами. – Слышал, что было такое, но самого его не встречал.

– То есть, к вам он не приходил, с твоей дочерью или с тобою не говорил, не задавал вопросов о судье Юниусе и деле, в котором был замешан ее бывший поклонник?

– Нет, ничего такого… А почему спрашиваете, при чем это семейство здесь?

– Быть может, что и ни при чем… – вздохнул Курт; помедлив, развернулся и осторожно потянул Нессель за собою. – Идем. Здесь всё.

– Умереть так глупо… – с сожалением произнесла лесная ведьма, когда толпа осталась позади; он хмуро кивнул, обходя лужицу непонятной субстанции на пути:

– Да. И главное – так вовремя.

– Вы думаете, что это не случайное совпадение, майстер Гессе? – нахмурился Ульмер. – Но преступление ведь бытовое, обыденное, ничего таинственного, даже убийца известен и сознался – сам, по своему почину; да и не приходил к ним майстер Штаудт, как сами слышали…

– В моей жизни было множество совпадений, – отозвался он, – счастливых и не очень, но именно в совпадения я верю в последнюю очередь… Старик Нойердорф требовал у тебя отчета о вчерашнем дне? Что ты ему рассказал?

– Вы же не думаете, что… – начал Ульмер с неловкой улыбкой и осекся, на миг даже замедлив шаг в растерянности; Курт пожал плечами:

– Думать я могу, что угодно, но это ни о чем не говорит: нет фактов, нет твердых доказательств, потому пока я лишь пытаюсь выяснить, что происходит. Так что ты ему рассказал?

– Я пытался отговориться от него, как вы сказали, – заметно смутившись, ответил Ульмер. – Но майстер обер-инквизитор… С ним сложно спорить. Я подумал, что вы все равно не выяснили ничего нового, что все это и без того известно, все есть в протоколе; все то, что вы вчера узнали, он и так знал…