Вопрос прозвучал так неожиданно, что министр обороны поперхнулся и был вынужден прочистить горло, прежде чем ответить. Но когда он заговорил, термины и цифры посыпались из него пулеметными очередями, характеризуя скорее как опытного и грамотного военного, чем партийного функционера в мундире, которым его считало большинство аналитиков за рубежом.

Председатель согласно кивал, вслушиваясь в точные формулировки и исчерпывающие данные. Когда, испросив дозволения, генерал вывел на огромный плоский монитор, скрывавшийся за старинной шелковой ширмой, карту мира, световой указкой четко обозначая на ней авианосные группировки потенциального противника, похоже, потерявшего первую часть своего титула окончательно, авиабазы и экспедиционные силы в Европе и Азии, товарищ Шуа даже позволил себе поощрительно улыбнуться.

Улыбаться действительно было с чего: США наконец-то после более чем шестидесятилетнего превосходства уступали в военной области не только Китаю с его многомиллионной армией, но и более слабым в военном плане России и Индии. Оставались, конечно, вооруженные силы НАТО, несколько уравнивающие чаши весов, но вряд ли они рискнут в случае чего ввязаться в драчку с азиатским исполином на стороне заокеанского колосса, не устоявшего на своих глиняных ногах и теперь судорожно барахтающегося среди обломков…

— Имеется ли повод для… — Председатель сделал паузу, имитирующую нерешительность, — вмешательства Китая?

Министры финансов и иностранных дел переглянулись и согласно кивнули.

— На Западе хорошо известно, — взял слово финансист Чжао Лэнь, — что объем золотовалютных резервов КНР недавно пересек отметку в триста пятьдесят миллиардов долларов США, причем объем валюты Соединенных Штатов в их структуре занимает более шестидесяти процентов…

— Двести десять миллиардов, — мгновенно подсчитал в уме Председатель.

— Совершенно верно, — закивал товарищ Лэнь. — Точнее, двести двенадцать с половиной миллиардов. Часть из них — наличная валюта, остальное — ценные бумаги правительства США. Кроме того, экономика КНР уже понесла убытки в сотни миллиардов долларов из-за неоплаченных поставок, срыва контрактов и потери активов в Америке. Некоторые аналитики называют сумму порядка триллиона долларов…

— На территории США и Канады в момент Катастрофы, — встрял министр иностранных дел, ревниво перебив коллегу, — находилось более трех миллионов граждан КНР из числа дипломатов, представителей компаний, туристов, студентов и граждан, временно проживающих за пределами родины…

— А хуацяо[34]?

— Около пяти миллионов, — вздохнул министр.

— Вот вам и повод! — улыбнулся Председатель. — Пора Поднебесной занять место в мире, причитающееся ей по праву…

* * *

— И вы считаете, уважаемый Тосиро, что Япония находится на грани экономического краха?

Второй человек в Японии после Божественного Императора (на самом деле, конечно, первый) Ясухиро Накамото оторвался от изучения сводки, выложенной перед ним приближенным советником. В отличие от своего предшественника, обожавшего европейскую и американскую культуру, джаз и даже носившего прическу по-европейски — волной, он был истым сыном Страны восходящего солнца как внешне, так и внутренне. Именно эти качества позволили ему занять кресло премьер-министра после Курильского кризиса позапрошлого года, стоившего «господину Джазу» его поста. В старину в подобных случаях чиновник столь высокого ранга, допустивший ТАКОЙ промах, обязан был принять обряд сепукку[35], но времена меняются…

— Я считаю, — говоривший военной выправкой более всего напоминал офицера Последней Войны, да, собственно, и происходил из древнего рода самураев, продолжившего в новые времена свое служение императору и Японии на новом поприще, — что грань эта уже пересечена. Если мы в самое ближайшее время не предпримем решительных шагов, страна будет ввергнута в новый кризис, перед которым померкнет даже поражение в войне. Вам известно, что наши валютные резервы на девяносто два процента были депонированы в доллары?

— Но остались евро и золото…

— Да, конечно, но это всего лишь двенадцать с половиной миллиардов евро и восемьсот двадцать тонн золота.

— Но промышленность! В конце концов…

— Более трех четвертей всего экспорта приходилось на США. Мы просто не сможем быстро переориентироваться на Европу. К тому же она сама находится в не менее скверном положении. Евро, конечно, вырастет в цене, но это только больнее ударит по экспорту ЕЭС.

— Россия?

— Россия уже ряд лет упорно создавала свой мощный золотовалютный резерв, уверенно догоняя Китай и в перспективе нас, но теперь, вероятно, также сидит на берегу у проломленной лодки.

— Что же делать?

— Вероятно, Японии придется оглянуться в свое прошлое. Сотни лет, до самой революции Мэйдзи, она добровольно отгораживалась от всего мира, несколько проиграв Европе и Америке в научных и технических достижениях, но сумев сохранить свою самобытность, которая стала в дальнейшем трамплином для рывка, и, главное, свой непобедимый дух. Благо, что сейчас, в эру развития информационных технологий, изоляция не будет полной. Страна Ямато[36]слишком заигралась в Европу и во многом перестала быть сама собой… Мы снова спрячемся в непробиваемый панцирь, сохраняя себя, но когда настанет миг — совершим прыжок.

— Экспорт…

— Зачем раздавать отборный жемчуг людям, у которых для обмена есть только опавшие листья и речные камешки? Рано или поздно мир вернется к золотому эквиваленту, и тогда за наш жемчуг нам дадут достойную цену. Япония практически не нуждается в импорте. Все, что нам необходимо — особенно если учесть неизбежное снижение производства, — мы можем получать сами, используя собственные ресурсы, которые хорошо научились экономить, кое-какие резервы и достижения. К примеру, от закупок нефти мы можем отказаться хоть сегодня — давным-давно разработаны технологии, позволяющие практически полностью исключить ее и продукты ее переработки из обихода. В качестве сырья для химических производств подойдут миллионы тонн отходов, накопленные нами за прошедшие десятилетия.

— А пища?

— Море даст нам все.

— Как же быть с миллионами людей, занятых в производстве товаров, идущих на экспорт?

— Если они истинные японцы, то поймут…

Два невысоких черноволосых человека внимательно посмотрели в глаза друг другу и все поняли. Они ведь были истинными японцами…

* * *

Бо Тагонао сегодня поднялся задолго до рассвета. Путь ему предстоял неблизкий.

Ночью прошел дождь, и теперь любое неосторожное движение порождало целые водопады прохладной воды, которыми окружающие тропинку деревья и кусты готовы были окатить неосторожного путника. Впрочем, для Бо Тагонао неожиданный душ, срывающийся с глянцевитой листвы, практически ничем неприятным не грозил — он был одет лишь в узенькую набедренную повязку, а весь скарб сложил в красивый полиэтиленовый пакет, покрытый непонятными никому в племени письменами «Аэрофлот» и синими птичками. Мужчина, как настоящий сын Леса, потомственный охотник в незапамятном поколении (сам-то он совершенно точно знал все тридцать девять колен своих предков, восходящих к священной лягушке Ча), скользил в зарослях, не тревожа ни одной травинки или листика.