– До города далеко, а сам барон тут явно не живёт, иначе на башнях замка тоже развевались бы флаги.

– Хитрая лисица, – одобрительно отозвался Сейдж и вдруг замолчал, как будто его оборвали на полуслове. Стиснул зубы, вглядываясь вперёд. В глазах промелькнула тень, а потом нечто вроде грустной болезненной радости.

Я проследила его взгляд и увидела, как из-за редеющих деревьев выплывает во всей своей красоте древности белоснежный замок.

Он был меньше отцовского и благодаря белым стенам казался очень аккуратным, тонким, вытянутым вверх, словно взлетающий лебедь. Три башни, самая длинная в середине и две средней длины, по углам, усиливали это впечатление. Сейдж уверенно подвёл машину прямо к парадному входу, перед которым, как солдаты на карауле, вытянулись ещё две белых миниатюрных башенки, каждая всего в два человеческих роста.

Алайна весело повизгивала, а Сейдж, напротив, мрачнел на глазах. Я притворилась, что устала, и сунула малышку ему. Пусть отвлечётся на её тёплые ладошки, норовящие то за волосы потянуть, то в ухо залезть, то кожу схватить и сжать со всей своей уже совсем не маленькой силы. Ну и мне вообще нравилось смотреть, как он держит её: одной рукой, спокойно, терпеливо снося проказы шаловливых ручонок и не вовремя начинающие литься слюни.

Охранник, видимо, успел сообщить, или же визиты возможных покупателей были для слуг не в новинку – дубовые двухстворчатые двери в арке формы колокола отворились, когда мы подошли. Я с запозданием испугалась, что кто-нибудь здесь может узнать Сейджа, ведь он приехал в своём обычном виде – но потом вспомнила, что ему было всего восемь лет, когда погиб его отец, и с той поры миновало уже больше двух декад. Судя по молодости встречавших нас слуг, состав успел давно перемениться.

Нас попросили немного обождать в библиотеке, пока не подойдёт проводник. Сейдж величественно кивнул и встал в середине, покачивая на руках Алайну. Он выглядел невозмутимым, но я видела, как едва заметно поигрывают его желваки, как он прищуривается, глядя на что-то выбивающееся из общего стиля и явно добавленное последующими хозяевами, как недобро хмыкает, заметив непротёртую пыль на полках и хрустальном столике для игры в кесс.

Наконец послышались торопливые шаги, и в библиотеку вошёл мужчина лет тридцати на вид, с гладко зачёсанными назад тёмными волосами и умным взглядом серых глаз. Он был одет в ту же форму, что и встретившие нас слуги, но на его штанах были золотые лампасы, а на обшлагах – золотые же полоски. И ещё он носил длинный сюртук, в отличие от облачённых в жилеты слуг.

– Прошу прощения, что заставил ждать, – поклонился он с порога. – Моё имя Атуан Мусто, я исполняю здесь обязанности дворецкого. С радостью проведу вас по замку. Мы можем начать со столовой, хозяйских спален или гостевых комнат. Или, быть может, вы хотели бы сперва осмотреть служебные помещения?

Сейдж на миг нахмурился, всматриваясь в дворецкого, но почти сразу его лицо разгладилось. Мы вышли вслед за Атуаном, и он начал вежливо и неторопливо рассказывать нам историю замка. Я пыталась украдкой следить за настроением Сейджа, одновременно вслушиваясь в речь дворецкого. Для меня его рассказ был совершенно новым, а Сейдж, верно, и без того отлично знал историю родового гнезда, и я всё время боялась, что он вмешается.

Оказалось, замку больше шести сотен лет – вернее, не совсем ему в том самом виде, в котором он перед нами предстал, здание много раз перестраивалось – но именно шесть веков назад предок Айсенвертов, Айсен Могучий, положивший впоследствии начало их фамилии, основал на этом месте деревянный замок, чтобы обозначить свою власть над близлежащими территориями.

Я снова тихонько посмотрела на Сейджа. Ведь я даже не представляла себе, что его род насчитывает шестисотлетнюю историю. Как, наверное, его злит, что у него отобрали фамилию. И как бы мне самой хотелось однажды рассказать Алайне о её предках, уже шесть сотен лет назад установивших здесь свою власть.

Мы шли, рассматривая помещения, останавливаясь там и сям. Замок был прекрасен. Слуг явно не хватало, многие комнаты стояли заперты, их не убирали, дворецкий постоянно извинялся за это. Но я представляла, каким он был в те дни, когда тут жили, и не могла не вздыхать с восхищением.

Вот в этом просторном зале, где сейчас все люстры увиты тюлем, паркет потускнел, а в углах пауки вьют паутину и сквозняк перекатывает комья пыли – когда-то устраивали званые вечера, и прекрасно одетые люди танцевали, разговаривали, флиртовали, слушали музыкантов. Может, и маленький Сейдж чинно шёл рука об руку с дочерью кого-нибудь из друзей семьи. Хотя нет, скорее всего он скакал и устраивал проказы, почему-то такая картина представлялась мне более правдивой.

А вот семейная столовая, небольшая, светлая, выходящая на увитый розовыми кустами балкон. Вернее, когда-то увитый – сейчас тут были только ссохшиеся ветки. Их бы содрать, заменить опоры, посадить в землю под балконом новые кусты – и поползут вьюнки по колышкам, снова обовьют балкон, и будет ничем не хуже прежнего. Сейчас, конечно, солнечный свет лишь безжалостно высвечивал грязь на стекле и пустой, пыльный, давно не использовавшийся стол.

Нам показали даже небольшую детскую в светло-зелёных тонах, с картой мира и выцветшим гербом Айсенвертов на одной стене и с витыми оленьими рогами и перекрещёнными мечом и пистолетом на другой. Кровать была довольно узкой, накрытой стёганым шёлковым покрывалом, зато письменный стол – широким и высоким, с пыльным глобусом из коричневого дерева. Мне показалось, эту комнату как будто законсервировали много лет назад. Дворецкий тут же пояснил, что комнату и впрямь не использовали: барон Вертерлин здесь почти не жил, а у предыдущих хозяев детей не было. Стал объяснять, что и как можно переделать, но мы почти не слушали. Сейдж скользил невидящим взглядом по стенам, а я наблюдала за ним, с замирающим сердцем представляя, как его увозили отсюда, маленького сироту, потерявшего мать, а вслед за ней и отца. Как он, должно быть, сжимал губы, чтобы не расплакаться, стискивал кулаки, чтобы не закричать и не наброситься с сорванным со стены оружием на «захватчиков».

– Сейдж, – я взяла его за руку. Краем глаза заметила, как дворецкий почему-то дёрнулся, но мне было не до выяснения причин. У меня у самой на глазах выступили слёзы, а в носу слегка засвербело.

Сейдж метнул на меня отсутствующий взгляд. Нахмурился, увидев выражение моего лица. Отрывисто спросил:

– Что?

– Может, хватит? – промямлила я, чувствуя себя глупой расчувствовавшейся гусыней. – Давай пойдём вниз, посмотрим территорию.

– Это же ты хотела приехать сюда, – ответил он с лёгкой насмешкой, хотя в глазах оставалось мрачное выражение. Не дожидаясь ответа, кивнул дворецкому.

Тот слышал наш обмен репликами и всё понял верно. Подскочил, придержал дверь, чтобы мы могли пройти, предложил кратчайшим путём провести в сад на заднем дворе. Так и поступили.

Почему-то на пути до сада дворецкий, до этого живо и интересно повествующий о замке, молчал. А открыв высокие стеклянные двери, за которыми нас ждала бурно разросшаяся зелень (кажется, садовника тоже уволили), чуть слышно спросил, обращаясь к Сейджу: