Фаргрен тоже подошёл посмотреть. На глубине примерно в два человеческих роста узкую шахту перекрывали деревянные доски. У верхнего края между камнями торчал железный крюк.

— Сдаётся мне, — сказал Фар, — это самое безопасное место, какое мы сможем найти.

— Да мы же туда не влезем, — хмыкнул Рейт. — Разве что вдвоём.

Втроём, если посередине втиснуть Мильхэ. Или половину коротышки. Вертикально разрезанного.

— А доски-то нас выдержат? — спросил Лорин, тоже заглянув в гулкую темноту.

— Не найдём ничего лучше — заночуем рядом. В крайнем случае в колодце можно укрыться. — Фаргрен подёргал крюк. — Повесим верёвку на всякий случай.

Запах Чащ чуть усилился. Его спутники вряд ли это заметили, а сказать ничего он не мог: не может человек чувствовать такое. Что ж, хотя бы мантикоры поблизости нет. Но её, как и богомолов, будет сложно учуять, если она постоянно перемещается.

— Жук! — тихо предупредил Лорин, быстро натягивая тетиву.

С северной стороны показалась крылатая Тварь. Летела она медленно и была далеко, поэтому не заметила набор деликатесов у колодца. Мясистые близнецы, копчёный мааген, шерстяная голова и хрустяще-ледяная тростиночка на закуску. Пир для Твари! Летун сел где-то между домами. Через несколько мгновений он снова поднялся и направился дальше, в другую от наёмников сторону.

— Солнце село. — Рейт кинул взгляд на горизонт. — Надо поискать подходящее убежище и вернуться за лошадьми. Можно пройти вперёд, не найдём ничего, как-нибудь расположимся тут.

Компания пошла дальше на север по основной улице. В сумерках углубляться в проулки не хотелось, как и разделяться — поодиночке они тоже неплохой обед. Или ужин. Поэтому отряд просто двигался вперёд, оглядывая ближайшие дома. Фаргрену казалось, будто разрушений снова стало больше, даже больше, чем было на южной стороне. Запах богомолов почти обжигал нос.

— Где-то впереди, наверное, логово Тварей, — сказал Фар напарникам, немного подумав.

— Логово вне Чащ... — пробормотала ледяная ведьма.

— Может, не логово, но какое-то их скопление. Раз все они появляются с севера, значит, там что-то есть.

Объяснение получилось не ахти, но не предупредить напарников Фар не мог.

Быстро темнело. С темнотой будто наступала и тишина, которую иногда нарушали смутные шорохи. Вот где-то что-то скрипнуло, что-то треснуло — и снова ни звука в вечерних сумерках.

Фару было не по себе. И не ему одному — все напряглись, подобрались, не говорили. Даже в Тёмных Чащах, где Твари всегда рядом, так себя не чувствуешь. Чащи хоть и враждебны, но привычны, а это... Это совсем другое. Чего можно ожидать после первой встречи со странными Тварями в мёртвой деревне?

Через несколько минут стал слышен какой-то гул. Уже все морщили носы — не одному же Фаргрену страдать от кислой богомоловой вони.

— Это где-то впереди, — прошептала Мильхэ.

«А я что говорил?» — почти по-коротышковски съязвил Фар, но про себя.

Наёмники замедлились, пробираясь через развалины настолько тихо, насколько могли. У Лорина, первым преодолевшим брёвна, которые преграждали им путь, отвисла челюсть. Вслед за ним и остальные лишились дара речи — впереди на расстоянии нескольких домов, которых уже не было, копошились десятки Тварей-насекомых в огромном рву. Его, скорее всего, вырыли сами богомолы.

Стараясь не шуметь, наёмники медленно пошли, или, скорее, поползли, обратно. Уже почти стемнело, а драться в темноте — сущее самоубийство. Да даже днём у пятёрки бойцов нет и шанса против стольких Тварей!

Тишину вспорол неожиданно близкий рёв мантикоры. Стрекот крыльев на мгновение прекратился. И через секунду разразился с новой силой.

— Маатар, бежим! — И все, что было духу, помчались к колодцу.

Рейт хотел схватить Мильхэ за руку и потащить за собой, но оказалось, она бегает едва ли не быстрее всех. Кроме Фаргрена. Землю прошили колючки: мантикора, наконец, атаковала. Несколько шипов попали в Лорина и Геррета, но отскочили от щитов.

Первым у колодца оказался, конечно, Фар.

«Вот как знал!» — подумал он, помогая Лорину забраться в шахту.

Следующим был Геррет. Он на мгновение остановился и оглянулся на Мильхэ.

— Лезь, будешь ставить щит! — проорала та, и Геррет юркнул в узкий тоннель.

Эльфийка на бегу создала защитный купол. Очень вовремя — десятки богомолов обрушились на них сверху.

— Давай залезай! — крикнул ей Рейт — они уже были у колодца.

— Нет, я должна видеть купол!

Здоровяк исчез в темноте каменной шахты.

— Я пойду последним, успею, — прокричал Фаргрен сквозь шум ударов и крыльев.

И чуть ли не руками запихнул Мильхэ в колодец. Потом залез туда сам, почти заехав ей в лицо сапогами. Хитиновая лапища воткнулась в камень там, где миг назад была рука оборотня.

Геррет накинул щит, и Мильхэ облегчённо выдохнула.

— Сраная срань, — охнул Рейт, на плечах которого оказался Фар. — Не думал, что ты такой тяжёлый...

Богомолы бились о щит. Но, кажется, коротышка даже не напрягался, удерживая его, — небольшой ведь.

Под перетаптывавшимися наёмниками жалобно скрипели доски, и Мильхэ укрепила их льдом, притянув воду снизу. Насколько видел Фаргрен, несколько секунд поддержания защитного купола против роя Тварей вытянули у неё много сил. Белокожая эльфийка, казалось, стала ещё белее и постоянно закусывала дрожащие губы.

— Вы так и будете у нас на плечах стоять? — спросил Рейт. — Можно сделать что-нибудь? Я долго этого медведя не продержу.

«Сам ты медведь», — подумал не-медведь.

Мильхэ навела ледяные жёрдочки. Кое-как они с Фаргреном разместились на них, не без труда разобравшись, куда деть ноги. Эльфийка потихоньку приходила в себя, и оборотню уже казалось, что лучше коротать ночь на вершине Драакзана, чем вот так переплетать с ведьмой лапки.

— Гораздо лучше, — сказал Рейт, с облегчением вздохнув. — Только ногами сильно не болтайте, а то саданёте мне или Лорину по лицу.

— Обуглительно... — пробурчал Геррет, зажатый между близнецами. — Надо было прыгать последним.

— Даже не знаю, Гер, что лучше: стоять в тепле или сидеть и морозить яй... задницу.

— У Фара неплохая компания, а мне терпеть двух вонючих бугаёв.

— Яйзадница, — хмыкнул Лорин. — Яйница. А ничего так. Слово для всего сразу.

Смешки. Эта троица минуту назад чуть не подохла, а теперь занимается прикладным языковедением! Да-да, Ледяная Ведьма Самая-неплохая-компания-в-мире, закатывай свои бирюзовые глаза.

Посмеиваясь, Фаргрен думал ещё и о другом: им повезло. Кроме того, что они живы и могут шутить шуточки, у них сохранилась