Перед дверью спальни жены Ник замешкался. Свет в комнате был погашен. Он постоял с минутку, надеясь услышать, как она дышит во сне. Интересно, в чем она спит? Вообразив черные кружевные лоскутки, он едва не лишился разума, но даже мысль о фланелевых пижамных брюках и коротенькой рубашонке довела его до состояния, какого не могла прежде добиться ни одна другая женщина. Может, она лежит не смыкая глаз — все думает о Конте? Или вспоминает их последний поцелуй и мечтает еще об одном?

Он побрел к себе. Она отвергла его — собственного долбаного мужа. А его почему-то заклинило на том, чего он больше всего боялся. На жене, которая безумно влекла его.

Ник закрыл за собой дверь спальни и с усилием отогнал от себя эту мысль.

Алекса сидела за столом напротив родителей. Ее руки дрожали от радости и облегчения. По истертой поверхности кухонного стола, прикрытой жизнерадостными солнышками из желтого пластика, она подвинула к ним чек.

— Мы с Ником хотим, чтобы вы выкупили дом по закладной, — объявила она. — Никаких возражений и отговорок мы не примем. Мы уже давно все обсудили. К счастью, нам хватает денег, и мы решили поделиться с вами. Это наш подарок, поэтому просто примите его, и все.

На лицах родителей отразилось сходное потрясение, и у Алексы неожиданно защипало в глазах. Сколько бессонных ночей она провела, ворочаясь в постели и чувствуя себя виноватой из-за неспособности помочь им выпутаться из финансовых затруднений? Она ведь у них старшая, и собственная беспомощность давила на нее тяжким гнетом. Ради них она решила связаться с Ником, не пожалела даже своих бурлящих, как в котле, чувств. Теперь, обеспечив своей семье благополучие и надежность, Алекса тем самым высвободила глубоко гнездившуюся в ней боль, которую преодолевала с тех пор, как с отцом случился сердечный приступ.

— Но как же вы надумали? — дрожащими губами спросила Мария и прижала к ним пальцы. — Ник не должен считать, что мы для него бремя. Вы с ним молодая пара, и у вас есть свои мечты. Твой магазин… Пойдут дети, хорошо бы побольше. Вы не обязаны заботиться о нас, Александрия. Мы же родители.

Джим кивнул и обнял жену:

— Я уже решил найти работу по совместительству. Нам не нужны ваши деньги.

Зная, как трудно переспорить этих упрямцев, Алекса вздохнула:

— Послушайте! У нас с Ником куча денег, и мы от вас не отступимся. Совместительство, папа, вовсе не выход в твоем состоянии, если, конечно, ты не собрался помирать. Ты же слышал, что сказал доктор. — В порыве убеждения Алекса подалась вперед. — Вы скинете заботы о доме с плеч долой и сможете заняться оплатой других счетов! Начнете откладывать для учебы Иззи и Джен в колледже. Поможете Лансу закончить обучение на медицинском факультете. Мы же не предлагаем вам уйти с этой суммой на покой. Просто хотим немного облегчить вам жизнь!

Родители переглянулись, и в глазах Марии засветился огонек, казалось бы, потерянной надежды. Она лихорадочно стиснула в пальцах чек, и Алекса подумала, что не мешало бы слегка подтолкнуть их к принятию непростого решения.

— Ник не захотел прийти к вам сегодня со мной. Мой муж выставил условие: он больше не желает ничего слышать об этих деньгах.

— Но я должна поблагодарить его! — изумленно ахнула Мария. — Он обязан знать, как мы ему признательны, как сильно это повлияет на нашу жизнь!

Алекса сквозь ком в горле с трудом выговорила:

— Ник не любит выставлять свои чувства напоказ. Когда мы разговаривали с ним о вас, он настоял, что не хочет, чтобы ему впредь напоминали об этом чеке.

— Он что, не примет даже простой благодарности? — нахмурился Джим. — В конце концов, я виной тому, что мы оказались в долговой яме.

— Папа, ведь любой может заболеть, — прошептала Алекса.

На его лице отразилось сожаление.

— Но я ушел от вас…

— И снова пришел! — Мария схватила мужа за руку и бодро улыбнулась. — Ты к нам вернулся — и правильно сделал. И больше ни слова об этом!

Она выпрямилась на стуле. Ее глаза возбужденно блестели.

— Александрия, мы принимаем этот чек! И никогда ни словом не обмолвимся о нем Нику. Обещай только, что дома ты сразу же передашь ему, что он наш ангел-хранитель. Я так горда, что ты моя дочь… — надтреснутым голосом добавила она.

Алекса обняла маму и, поболтав еще немного о том о сем, расцеловала родителей и распрощалась. Близился поэтический вечер в «БукКрейзи», и Алекса не могла его пропустить. Она завела дребезжащий «фольксваген» и отправилась к магазину, пытаясь справиться с царившей в ее голове сумятицей.

Прискорбно, что пришлось прибегнуть к уловке с чеком, но деваться было некуда: Алекса никогда в жизни не призналась бы Нику, в каком плачевном материальном положении оказались ее родители. Она заранее ежилась, представляя, как он швырнет ей в лицо пачки купюр, как будто деньги в состоянии решить любые проблемы. У нее тоже есть своя гордость, как и у Марии с Джимом. Они ни у кого не просят подаяния. Что-то подсказывало Алексе, что ее муж пребывает в уверенности, будто деньги способны заменять собой чувства, — урок, преподанный Нику его родителями и хорошо им усвоенный. При мысли об этом она даже содрогнулась. Нет уж, она как-нибудь справится сама…

Понемногу успокоившись, Алекса доехала до «БукКрейзи».

* * *

Алекса оглядела магазин и осталась довольна царившей там атмосферой. На поэтические вечера обычно собиралась целая толпа — все ее покупатели. Каждую пятницу она отводила в глубине магазина место для литературных чтений, приглушала свет и включала тихую медленную музыку. Из кладовки извлекались мягкие бледно-зеленые стулья и видавшие виды кофейные столики — их она расставляла неформальным кружком. Публика представляла собой сложный конгломерат интеллектуалов, порой довольно приличных, и всех прочих, кто пришел сюда просто развлечься.

Алекса установила на невысокой эстраде микрофон и взглянула на часы. Пять минут до начала… Где же Мэгги? Она наблюдала, как участники рассаживаются по стульям, потихоньку обсуждая за кофе новые написанные строфы, художественные приемы и выплескивая эмоции.

В последний момент дверь распахнулась, впустив поток холодного воздуха, и на пороге появилась Мэгги.

— Кому кофе?

Алекса подбежала к ней и схватила с картонного подноса два стаканчика с дымящимся мокко.

— Слава богу! Если бы я не потчевала их кофеином, они бы собирались читать стихи в «Старбаксе» по соседству.

Мэгги опустила поднос и принялась переставлять стаканчики на стол. Она решительно покачала головой, и ее темно-русые волосы, подстриженные каре, всколыхнулись.

— Эл, ты ненормальная. Ты хоть знаешь, сколько денег у тебя уходит на то, чтобы эти рифмоплеты могли блеснуть друг перед другом своим искусством? Пусть приносят кофе с собой!

— Надо идти на жертвы. Пока я не найду способа получить кредит на расширение магазина, придется поить их кофе.