– Нет, – мотнула она головой, отяжелевшей от гадких мыслей.

– Вот. Стола не было. Потому что это я его разобрал на части и частями вынес. За три раза вынес. И меня никто из соседей не видел. Никто, кто бы мог сказать: да, условно-досрочно освобожденный гражданин Орлов хлопотал по хозяйству. А раз не может никто этого сказать, значит, что?

– Что?

Она сделала глубокий глоток и тут же обожгла нёбо. Сильно обожгла, даже слезы выступили.

– А то, Лера! – Орлов повысил голос, прекратив на время кусать пирожное. – Что раз никто не может подтвердить мою непричастность к преступлению, значит, я автоматически становлюсь подозреваемым! А я не трогал этого козла. Я даже его не видел тем вечером. Я разобрал стол и за три раза оттащил к мусорным контейнерам. Все! Немного постоял у подъезда, подышал воздухом и вернулся.

Полчаса, подсчитала она мысленно. Максимум минут сорок. А Орлова не было куда дольше. Она долго ворочалась, не могла уснуть, и что-то не слышала, чтобы он возвращался в течение часа.

Он был где-то еще. И если не причастен к преступлению, почему не говорит, где он был?!

– Хорошо, я скажу, как ты хочешь, – проговорила она, сделав еще три глотка чаю. – Но… Но ты расскажешь мне, где ты был. Хорошо? Честно расскажешь.

Он минуту рассматривал ее спутавшиеся после подушки волосы, которые она сколола кое-как. В глаза так и не глянул.

– Хорошо. Я расскажу тебе. Но не сейчас. И спасибо, что согласилась помочь. И помни… – и он неожиданно коснулся ее щеки; нежным, приятным оказалось это прикосновение. – Я его не трогал.

Звонок в дверь раздался почти сразу после его слов.

– А вот и они, – проговорил Орлов со вздохом.

– Кто они? – Она сцапала толстую пижаму на груди горстью. – Кто они?

– Господа полицейские. Иди, встречай. Я их тут подожду.

– Чего тебе, лейтенант Левкин?

Юля оторвала взгляд от бумаг, которыми был засыпан ее рабочий стол. Она пребывала не в лучшем своем настроении. Получила разнос от начальства за то, что понадеялась на скорое раскрытие дела с риелторским мошенничеством. За то, что вообще на это дело уповала, как на прорыв. За то, что другие дела забросила.

Разнос продолжался в течение получаса. Хорошо, что с глазу на глаз. Иначе разговоров не оберешься. А Юля очень не любила шепота за спиной. И глупых шуток своего любовника.

Он стоял сейчас перед ней, странно глумливо улыбаясь. Смысл кривляния его рта был ей неведом, сильно раздражал. Так и подмывало выгнать его из кабинета. Но зачем-то он пришел. Надо было для начала хотя бы выяснить, зачем?

– Товарищ капитан, доброе утро, – поздоровался Левкин с коротким смешком. – Разрешите присесть?

– Не разрешаю.

Она глянула на него исподлобья. И то, что она увидела, ей снова не понравилось. Левкин мало того, что выглядел очень довольным. Он был в начищенных ботинках, наглаженных брюках и в чистенькой новенькой рубашке с длинным рукавом.

С чего бы такие метаморфозы? Для кого так старался, собираясь поутру на службу? Уж не для молоденькой ли стажерки, с неделю появившейся в Управлении? Девица была прехорошенькой. Высокая, худенькая, главное – молодая. И форма на ней сидела как влитая. Коллеги ей оглядывались вслед. Это Юля заметила сразу.

А на ней сегодня залоснившийся на локтях китель. Отпарить не успела потому что. Потому что вчера весь вечер воевала с дураком слесарем, явившимся поменять ей смеситель в ванной без инструментов, да еще бухим. Смеситель он, конечно, поменял. Но провозился долго. Она устала. Изнервничалась. И форму отпаривать не стала. Надела утром и пошла. А там и юбка на заду блестела. И рубашка с несвежим воротничком.

Настроение окончательно испортилось.

– Что хотел, лейтенант? – насупленно рассматривала своего любовника Юля. – Давай быстрее. Дел много.

И для наглядности она постучала ладонью по бумагам.

– Повидаться хотел, – соврал Левкин. – Новостями поделиться.

– Повидался?

– Ага.

– Давай, делись новостями и проваливай. – Она делано зевнула, но внутри все настороженно сжалось.

– А стажера ко мне в кабинет подсадили, – выпалил Левкин и глупо улыбнулся.

А Юля тут же про себя чертыхнулась. Чего она и опасалась!

– Подсаживают наседок, лейтенант, – скривилась она, отводя взгляд от острых стрелок на его брюках.

– И, знаешь, она толковая.

– Наслышана. – Юля холодно глянула на лейтенанта. – У тебя все?

– Нет. – Он качнулся на каблуках сверкающих чистотой ботинок. – Участкового убили.

– Не поняла. Какого участкового?

Она пропустила мимо себя сводки последних двух суток. Не до того было. Над ее головой сгущались тучи. Она это чувствовала.

– Того самого, на чьем участке находилась квартира бывшего бизнесмена Орлова.

– Орлов… Орлов… Это который срок отбывает?

– Отбывал.

Левкин все же подхватил стул от стены, подтащил его поближе к ее столу, уселся.

– В смысле – отбывал?

Его лицо стало очень близко. Тщательно выбритое, симпатичное, пахнувшее лосьоном для бритья. Дорогим лосьоном. Она дарила. Узнала запах.

– По УДО вышел наш господин Орлов.

– Вот как? И? Обрадовался тому, что его комната занята?

– А она не была уже занята. Там уже никого не было.

– Среагировали? Ишь ты… – Она прищурилась в сторону окна. – Узнали, что выходит. Быстро съехали. И? Что на языке, лейтенант? Говори, не томи. Вижу же, что что-то есть. Что?

– Мало, что съехали. Начали зачищаться.

– Участковый? – она догадливо качнула головой.

– Не только. Помнишь, я рассказывал тебе о бомже с пробитой башкой?

– Не очень помню. Извини. – Она подхватила со стола пачку бумаг. – Видишь? Запомнишь тут!

– В общем, среди мусорных контейнеров того самого участка, который курировал Себров…

– Это участковый? – уточнила Юля, перебивая.

– Да, да. Он самый.

– И?

– Так вот этот с виду бомж оказался и не бомжом вовсе. Экспертиза установила, что его организм практически не знал спиртного. Тело ухожено. А одежда, которая была на нем, хоть и выглядела рваной, регулярно, со слов эксперта, стиралась.

– Что это значит?

– Ну, что-то одно из двух… – Левкин подставил под щеку кулак, улыбнулся Юле. – Либо гардероб этого бомжа знавал лучшие времена. Либо он намеренно из себя этого самого бомжа разыгрывал. Вроде и оборванец. Пьяный оборванец, потому что изо рта несло алкоголем. И тут же кровь чистая. Одежда стираная. Волосы, хоть и взлохмачены, но, со слов эксперта, знали шампунь и даже кондиционер для волос. Так вот…