Если когда-нибудь существовала Веселая Англия, то исключительно на деревенских свадьбах. Символом свадьбы служил розмарин. Вскоре после рассвета девушки доставляли жениху огромную охапку веток. Розмарин несли перед невестой, покидавшей родительский дом. У каждого была веточка розмарина, брачное ложе сильно благоухало от рассыпанных под простынями листьев и приколотых в ногах и в изголовье бутонов.

Новобрачные непременно шли в церковь под музыку, для бедных пар собирали деньги, на которые молодожены могли купить необходимые в домашнем хозяйстве вещи. Общественный свадебный подарок составлял для сельской пары крупнейшую в жизни сумму.

По контрасту с этой идиллической картиной любви и брака более состоятельные особы довольствовались практичной процедурой.

Джон Обри в «Кратких жизнеописаниях» приводит пример деловых переговоров, которые вел сэр Томас Мор, автор «Утопии», выдавая дочь за сэра Уильяма Роджера.

«Дочери милорда в тот момент спали на низкой кровати в спальне своего отца, – пишет он. – Он привел сэра Уильяма в спальню, схватил уголок покрывала и неожиданно сдернул. Они лежали на спине в высоко задранных ночных рубашках, а проснувшись, тут же перевернулись на живот. Роджер хлопнул по ягодицам избранницу со словами: «Эта моя». Вот и все сватовство».

Впрочем, были и другие способы найти жену. Есть свидетельства, что ни законы, ни стремление обрести положение и богатство не могли заставить отказаться от женитьбы на желанной девушке.

Сэмюэл Пипе, автор известного дневника, принадлежал к среднему классу, жил в пуританскую эпоху, возмужал в Содружестве, вечно выискивая возможность для продвижения и служа превосходным примером расчетливого, бездушного и ограниченного мужа.

Фактически он женился на девушке очень красивой, но не обладавшей особым общественным и финансовым положением. Он женился по любви, писал, что ценит красоту превыше всего, имея в виду женскую красоту.

Он относился к жене как к товарищу и хозяйке дома, а также страшно ее ревновал, о чем свидетельствует отрывок из дневника.

«15 мая 1663. …дома я уже почти вечером обнаружил, что моя жена и учитель танцев беседуют наедине, а не танцуют. Преисполнившись смертельной ревности, я так сильно страдал умом и сердцем, что ничего не мог делать… смертельно глупо и тягостно доводить себя до такой ревности… Но стыдно подумать, что я решился на следующий поступок – лег на пол проверить, надеты ли, как всегда, нынче на моей жене панталоны…»

Хотя Пипса заботила нравственность его жены, он сам постоянно изменял ей, никогда не упуская возможности пофлиртовать, потискать, пристать к каждой хорошенькой девушке, замеченной им в пивной, среди прислуги королевского дворца, даже в церкви.

Короче, Пипе был типичным мужчиной эпохи Содружества и Реставрации. Он смотрел на секс гораздо шире, чем требовали пуритане, и намного уже, чем типичный для Реставрации распущенный взгляд, который она поощряла и с которым мирилась.

Последнее слово о женщинах эпохи Реставрации принадлежит блистательной герцогине Ньюкасл, скончавшейся в 1673 г. в возрасте 57 лет:

«Мужчин заставляют нами восхищаться, любить и желать, но не обладать нами, не радовать нас. Они отдают в наше распоряжение себя, свою силу, личность, жизнь, становятся рабами нашей воли и прихотей. Мы для них святые, которых они обожают и почитают. Чего нам остается желать, став тиранами, госпожами и богинями мужчин?»

Из всех периодов, на которые делится история Англии, XVIII в. был самым восхитительным и живописным. Общественная жизнь приобретала индивидуальный характер, набирал силу средний класс, общественное сознание постепенно осознавало горести и несправедливость, переживаемые беднотой.

Но то был век грубости, силы, жестокости. На Тайберне и в Ньюгейте по-прежнему совершались чудовищные публичные зрелища; устраивалась отвратительная травля быков и медведей, публичные осмотры Бедлама37 привлекали огромные толпы, хохотавшие над безумием умалишенных.

Порочные удовольствия в Лондоне стали более организованными, проституток насчитывалось больше прежнего. Этому во многом способствовали «либертены», объединенные в многочисленных клубах. Самих либертенов можно назвать предшественниками современных стиляг.

Щеголи и франты рыскали по улицам, избивая стражников, пугая стариков, колотя стекла и занимаясь насилием. В «Клубе хулиганов» изобрели забаву под названием «ущипни льва за нос». При этом следовало задрать жертве нос, одновременно ткнув в глаза пальцами.

Либертены хватали женщин, сажали в тачку и сталкивали вниз с Ладгейт-хилл.

Члены «Клуба деканов» после выпивки слушали длинные лекции о «театральных распутниках, бездельниках с Хеймаркет38 или придворной куртизанке». Описывались ее «пышные, точно сдобные булочки, ягодицы, соблазнительные сочные губы, отвислые груди, все внешние признаки, подтверждавшие, что ее прелестная светлость – неутомимая компаньонка в постели».

Затем члены Клуба отправлялись «атаковать дам в масках, которые слонялись возле театра в купленных из вторых рук меховых накидках, готовые открыть сад любви любому храброму спортсмену, любителю приключений, желающему устроить своему щенку пробежку».

Отношение либертенов к женщинам было откровенно сексуальным, основанным на ненависти и вражде. Фактически секс, точно так же, как в римский период, был связан с насилием. В XVIII в. отмечается мания «обесчещения девственниц», страсть к несовершеннолетним девочкам, бичевание.

Все эти пороки олицетворял сэр Фрэнсис Дашвуд. В «Клубе адского пламени» утверждали, что он «далеко превзошел всех распутников, известных со времен Карла II».

Общество «Медменхем» устраивало сатанинские оргии, которые происходили сперва в одноименном аббатстве, а потом в известковых пещерах парка Вест-Уикомб. «Монашками» были шлюхи, местные девушки, леди из общества. Вот что о них говорится:

«Не оставалось порока, о котором он (сэр Фрэнсис) не позаботился бы. В подвалах хранились запасы самых изысканных вин, деликатесы из всех климатических поясов».

Как только все было готово к банкету, слугам позволяли устроиться в нижнем конце стола, где они «соперничали друг с другом в громких песнях, весьма непристойных и смелых рассуждениях…».

После еды, прежде чем предаться наслаждениям, возносили торжественные хвалы сатане, которому поклонялись.

Довольно простые помещения были «оснащены для всех мыслимых способов удовлетворения похоти, имелись для этого и соответствующие объекты».