Самым важным из городских культов был тот, который принадлежал объединившемуся городу, как бы заново основанному во время сооружения большой городской стены и крепости на Капитолии. В этом культе самый высший и самый лучший из богов – Юпитер Капитолийский, в котором олицетворялся дух и покровитель римского народа, – был поставлен во главе всех римских богов, а состоявший при нем с тех пор «жрец-возжигатель священного огня» вместе с двумя жрецами Марса образовывал высший жреческий триумвират. В то же время возникли культ нового единого городского очага, или культ Весты, и принадлежавший к нему культ общинных пенатов. Шесть целомудренных дев-весталок, как бы в качестве шести дочерей римского народа, несли службу при богине Весте и были обязаны постоянно поддерживать священный огонь в общинном очаге, как пример и назидание гражданам. Кстати, культ Весты был в глазах римлян самым священным, впоследствии он дольше других языческих культов противился христианству.

Холм Авентин был отведен Диане как покровительнице латинского союза. Но именно потому, что она была представительницей этого союза, куда входили многие латинские племена, при ней не состояли особые римские жрецы. Наконец и каждый гражданин мог делать в кругу своих собственных богов то же, что делало государство в кругу богов государственных, мог не только приносить жертвы своим богам, но и посвящать им особые места и собственных служителей.

Таким образом, в Риме было достаточно и жреческих коллегий, и жрецов; однако тот, у кого есть просьба к богу, обращается не к жрецу, а к богу. Всякий, кому было нужно о чем-нибудь попросить бога или о чем-нибудь его спросить, сам взывал к божеству: община, конечно, устами царя, курия через куриона, всадничество через своих начальников, и никакое вмешательство жрецов не могло заменить этот первоначальный и простой путь к богу.

Однако вовсе нелегко иметь дело с богом. У него есть своя особая манера выражаться, понятная только опытному человеку; но кто умеет взяться за дело, тот, конечно, сумеет не только узнать волю бога, но и склонить его в свою пользу, а в крайнем случае даже перехитрить и вынудить его содействовать. Поэтому естественно, что поклонник бога обыкновенно прибегал к сведущим людям и спрашивал их совета, а отсюда возникли те религиозные коллегии сведущих людей, которые были чисто национальным италийским учреждением и оказывали гораздо более сильное воздействие на политическое развитие страны, нежели отдельные жрецы и жреческие коллегии. Их нередко смешивали с этими последними, но это было ошибкой. На жреческие коллегии возлагалось служение какому-нибудь особому божеству, а коллегии сведущих людей сохраняли традиции общих богослужебных порядков, точное соблюдение которых требовало некоторой опытности и было предметом заботы со стороны государства. Оттого-то эти замкнутые коллегии, пополнявшиеся, конечно, из среды граждан, и сделались хранительницами богослужебных знаний.

В римском и вообще в латинском общинном устройстве таких коллегий первоначально было только две: коллегия авгуров и коллегия понтификов. Шесть «птицегадателей» – авгуров умели объяснять язык богов по полету птиц; это искусство было предметом серьезного изучения и было доведено до такого совершенства, что имело вид научной системы.

Шесть «мостостроителей» – понтификов, получили свое название от того, что заведовали священным, а вместе с тем и политически важным делом постройки и, в случае необходимости, разрушения моста, который вел через Тибр. Это были римские инженеры, знакомые с тайнами меры и числа, вследствие чего на них также была возложена обязанность составлять государственный календарь, возвещать народу о наступлении дней новолуния, полнолуния и праздничных дней и наблюдать, чтобы каждое богослужебное действие и каждая судебная процедура совершались в надлежащие дни. Так как их функцией был надзор за всем, что касалось богослужения, то в делах о браках, о завещаниях и об усыновлении к ним предварительно в случае надобности обращались с вопросом, не противоречило ли в чем-либо задуманное дело божественным законам. От понтификов также зависело установление и обнародование тех общих богослужебных правил, которые известны под названием царских законов. Этим путем они сосредоточили в своих руках общий высший надзор над римскими богослужениями, хотя, как кажется, и не в такой полной мере, как после упразднения царской власти. Вместе с тем понтифики сделались верховными блюстителями всего, что имело отношение к богослужениям. Суть своей науки они сами определяли словами «знание божеских и человеческих вещей». В сущности, именно из недр этой коллегии вышли зачатки как духовного и светского правоведения, так и историографии. Так как всякая историография находится в связи с календарем и с летописью, а в римских судах вследствие их особого устройства не могла образоваться никакая традиция, то знание судебной процедуры и самих законов также должно было сосредоточиться в коллегии понтификов. Она одна была способна давать свои заключения о днях, которые должны считаться присутственными, и по юридическим вопросам, касавшимся религии.

В один ряд с этими двумя самыми древними и самыми почетными коллегиями знатоков религии следует поставить коллегию двадцати государственных вестников – фециалов. Она должна была путем преданий хранить содержание договоров, заключенных с соседними общинами, высказывать свое мнение в случаях нарушения установленных договорами обязательств и в крайних случаях настаивать на объявлении войны. В области международного права фециалы были тем же, чем были понтифики в области божественного права, и потому, подобно последним, не постановляли решения, а указывали, какими эти решения должны быть. Но как ни был высок почет, которым всегда пользовались эти коллегии, и как ни были важны и обширны их права, все-таки римляне, в особенности самые высокопоставленные, никогда не забывали, что их роль заключалась не в том, чтобы повелевать, а в том, чтобы давать дельные советы, не в том, чтобы непосредственно испрашивать ответа богов, а в том, чтобы объяснить смысл ответов, полученных теми, кто обращался к богам с вопросами. Поэтому самый высокопоставленный жрец не только стоял по своему сану ниже царя, но даже не смел без спроса давать царю советы. От царя зависело наблюдать или не наблюдать за полетом птиц и в первом случае назначать для этого время; а птицегадатель только стоял подле царя и в случае надобности объяснял ему язык этих небесных вестников. Точно таким же образом фециал и понтифик могли вмешиваться в вопросы государственного и частного права не иначе как по приглашению желающих, и римляне, несмотря на свою набожность, непреклонно держались правила, что жрецу не должна принадлежать в государстве никакая власть, что он не имеет права ничего приказывать и что он наравне со всеми гражданами обязан повиноваться даже самому низшему из должностных лиц.

Для более близкого знакомства с римскими богами мы обратиться к краткой их биографии, предложенной выдающимся историком-антиковедом Немировским.

Могущественный властитель неба, олицетворение солнечного света, грозы, бури, в гневе метавший молнии, поражая ими непокорных его божественной воле, – таков был верховный владыка богов Юпитер. Его обитель находилась в высоких горах, оттуда он охватывал взглядом весь мир, от него зависела судьба отдельных людей и народов. Свою волю Юпитер выражал раскатами грома, блеском молнии, полетом птиц (особенно появлением орла, ему посвященного); иногда он посылал вещие сны, в которых открывал грядущее. Жрецы грозного бога – понтифики совершали особо торжественные церемонии в тех местах, куда ударяла молния. Этот участок огораживался, чтобы никто не мог по нему пройти и таким образом осквернить священное место. Земля бережно собиралась и закапывалась вместе с куском кремня – символом молнии. Жрец воздвигал на этом месте жертвенник и приносил в жертву двухгодовалую овцу. Юпитеру – могущественному защитнику, дарующему победу и богатую военную добычу, на Капитолийском холме в Риме был воздвигнут храм, куда полководцы, возвращаясь из победоносных походов, приносили доспехи побежденных вождей и самые ценные сокровища, отнятые у врагов. Юпитер одновременно покровительствовал людям и освящал их взаимоотношения. Он жестоко карал клятвопреступников и нарушителей обычаев гостеприимства.