Как может быть что-то таким прекрасным, когда все в ее привычном и безопасном мире, куда она так хотела вернуться, стало вдруг таким темным и безобразным?

За спиной Мадди услышала голоса и цокот каблучков по кафельному полу, означавший – Флория Валери вернулась в дом.

Андреа подошел и остановился рядом.

– Извини, Маддалена. – Его голос звучал очень мягко. – Просто настало время узнать правду.

Прекрасный вид с лазурной гаванью вдруг начал расплываться.

– Джереми ничего не знал об этом… – сказала она, едва сдерживая дрожь. – Ничего.

– Ну конечно…

Она повернулась к нему:

– Ты не веришь?

– Достаточно того, что веришь ты.

– Значит, Доминика действительно работает у твоей матери… Это объясняет ее неприязнь ко мне. А теперь, когда я познакомилась с графиней, мне понятна и ее преданность. – Она прикусила губу. – Хотелось бы, чтобы наше знакомство произошло при других обстоятельствах.

– Мне тоже.

– И я рада, что Флория была счастлива… с твоим отчимом, – добавила Мадди, все еще чувствуя удары своего сердца.

Андреа кивнул:

– Он был хорошим человеком. Он и раньше любил ее. Но когда она встретила Томасо, решил – победил лучший.

Она повернулась в сторону дома:

– Мы можем сейчас уехать?

– Еще нет. Мы останемся на обед.

– Я не смогу есть.

– Морить себя голодом – негодный способ борьбы с плохими новостями.

* * *

Они вошли в дом. Доминика проводила их в прохладный полумрак столовой. Бордовые портьеры на окнах пропускали свет лишь через узкие щели. На потолке бесшумно работал вентилятор.

Круглый стол из темного дерева был заставлен хрусталем и фарфором на изящных кружевных салфетках. В длинном серванте вдоль стены Мадди заметила массивные серебряные подсвечники, старинный кофейный сервиз витиеватой формы и набор хрустальных графинов с серебряными пробками.

«По сравнению со всей этой роскошью огромный обеденный зал в «Каза Лупо» может показаться монашеской трапезной», – подумала Мадди, садясь на указанный ей стул с высокой спинкой.

После закусок – изысканных мясных и морских деликатесов – подали спагетти с соусом из базилика, кедровых орешков, чеснока, пармезана и оливкового масла. За основным блюдом – рыбой, запеченной в сыре и травах, последовали персики в красном вине.

За столом их обслуживала Доминика, и Мадди почти ожидала найти следующее блюдо у себя на коленях, но та, как всегда, ограничилась только неприязненными взглядами.

Разговоры тоже были сдержанными. Андреа не сказал почти ничего. Он ел, погруженный в свои мысли, оставив графине задавать Мадди формальные вопросы о ее работе и получать такие же формально вежливые ответы.

– Я надеюсь, эта история не смогла испортить вам вкус к итальянской опере, – сказала графиня, когда был подан кофе. – Я заметила, вам понравился «Риголетто».

Мадди удивленно посмотрела на нее, но потом вспомнила закрытую ложу в оперном театре.

– Так вы тоже там были?

– Мне было любопытно увидеть вас, – так же, как и вам меня. Что же касается исполнения, думаю, Браззони не хватило той дьявольской искры, которая и делала герцога таким неумолимо притягательным для всех этих несчастных женщин.

Мадди поставила бокал на стол и холодно заметила:

– Боюсь, эта черта не показалась мне привлекательной. К тому же представителям аристократии следовало бы проявлять большую разборчивость.

Андреа вышел из задумчивости:

– Но если бы он был разборчив, тогда бы и истории никакой не было.

Мадди вздернула подбородок:

– И девушка, которая его любила, была бы спасена от страданий и несчастного конца.

– А… – насмешливо протянул он, – настоящая любовь? Склоняю голову перед твоим богатым опытом.

Где-то в глубине дома раздался телефонный звонок. Через пару минут в дверях комнаты появилась Доминика и направилась прямо к Андреа. Из всего сказанного Мадди поняла только слово telefonata, но и этого было достаточно. Живот сжался от смешанного чувства страха и возбуждения.

Она смотрела, как Андреа встал и, прежде чем выйти из комнаты, на мгновение коснулся плеча матери. Графиня так и осталась сидеть с невидящим взглядом. Напряжение в комнате становилось почти осязаемым. Минуты тянулись бесконечно.

Опустив глаза, Мадди смотрела на свои побелевшие костяшки пальцев, стиснутых на коленях.

«Это момент, которого ты ждала, – сказал голос в ее голове. – Ты должна ликовать от радости, думая о встрече с Джереми. О возвращении к нормальной жизни. О приготовлениях к свадьбе».

Но сегодняшний день все изменил. Теперь Мадди больше не знала, чему ей радоваться и чего ожидать. Сегодня она узнала вещи, о которых даже и не подозревала. То, с чем ей теперь придется жить.

Андреа вернулся в комнату и закрыл за собой дверь.

Его голос был спокойным, почти невыразительным, без какой-то триумфальной нотки:

– Из Англии приехал человек. Кажется, он привез то, что мы ждали. – Кадык на его шее дернулся. – Похоже, все закончилось.

* * *

Мадди молча встала и вышла из комнаты. В холле она встретила Доминику.

– Чем-нибудь помочь, синьорина? – спросила та удивленно.

– Мне нужно в туалет, – сказала Мадди. – Полагаю, это не запрещено?

Доминика, бросив в ее сторону еще один неприязненный взгляд, показала на темную дверь.

– Я подожду здесь, – сказала она, отступая в коридор.

«На тот случай, если мне вдруг придет в голову выбраться отсюда, сплетя веревку из туалетной бумаги», – горько усмехнулась про себя Мадди.

Ее ноги дрожали, и ей пришлось опереться на мраморную раковину, чтобы ополоснуть холодной водой лицо и руки. Отражение, смотревшее на нее из зеркала над раковиной, напугало ее. Бледное как привидение, глаза испуганные, загнанные…

«Это просто шок, – сказала она себе. – Шок, смешанный с облегчением, – мое испытание подошло к концу».

И когда она приедет в «Каза Лупо» и встретит там Джереми, все будет хорошо. Вместе с ним она справится со всеми проблемами.

Так почему ей так сложно представить его образ? Вспомнить, как звучит его голос? Почувствовать себя в его объятиях? Почувствовать его губы, прижатые к ее губам?

Короткий стук в дверь прервал течение ее мыслей. Должно быть, Доминика потеряла терпение.

– Сейчас, – отозвалась Мадди, дрожащими пальцами убирая с лица волосы и закрепляя их заколкой. – Обыскивать будете? – начала она и покраснела, увидев, кто был за дверью. – О… я… извините меня, графиня.