Я доложила Грому, все, что удалось узнать, высказала предположения по поводу Зверева как потенциального заказчика убийств.

— Вот что, — Гром помедлил, раздумывая. — Зверевым займутся другие, ты к нему не суйся.

— А киллер? Думаю, я смогу на него выйти в ближайшее время. Он ведь работу еще не закончил, так что должен быть еще здесь, в Муроме. И я практически у него на хвосте.

— Сейчас упускать его, конечно, нельзя, — согласился Гром. — Потом ищи ветра в поле. Нам же работы может прибавить в будущем. Сделаем так. Если у тебя есть реальная возможность обезвредить его без риска — действуй. В противном случае сама на рожон не лезь. Свяжись с резидентом, пусть подключает местные силы. Короче, осмотрись, взвесь шансы и действуй по обстановке.

Для того чтобы «осмотреться и взвесить шансы», следовало вернуться к наживке. Может, рыбка уже клюнула, пока я другими делами занималась.

Без пяти минут восемь я уже сидела в машине около дома Ямского. Подъезды в доме располагались со стороны тихой улицы, сюда же выходили окна квартиры Ямского. К тому же квартира находилась на втором этаже, что значительно облегчало мою задачу. О более удачном расположении я и не мечтала. Если о чем-то и приходилось жалеть, так это об отсутствии телевизора — не увижу передачу Москвичова.

Ямской еще не появлялся, зато Шапочников уже был тут как тут. То убыстряя, то сбавляя темп, он бегал вокруг своей машины, поочередно поглядывал то по сторонам, то на часы, то на темные окна квартиры и снова — по сторонам… На мою «шестерку» он не обращал ровным счетом никакого внимания.

В любом случае меня он разглядеть не мог. Когда мимо проезжала встречная машина и освещала салон «шестерки» фарами, я на всякий случай слегка, чтобы движение не бросалось в глаза, склоняла голову, хотя делать это было совсем не обязательно — Шапочников так боялся просмотреть своего приятеля, что все остальное его совершенно не интересовало.

В отличие от меня. Лично меня очень заинтересовала «девятка», припаркованная в нескольких метрах от моей машины. На улице стояло еще несколько машин, но все они находились на той стороне дороги, где стоял дом Ямского. Оно и понятно — водители обычно стараются оставлять машины поближе к дому. Даже если не живут здесь, а только приехали в гости. Странная логика у людей: припаркуются прямо под окнами, а потом регулярно встают, подходят к окну, выглядывают… Нет, чтобы поставить свою «ласточку» на противоположной стороне и глазеть на нее сколько угодно, не поднимаясь с места. Может, думают, будет ближе бежать, если что случится?

С противоположной стороны дороги жилых строений не наблюдалось на протяжении всего квартала. Днем здесь наверняка довольно шумно и многолюдно, а сейчас тут стояли всего две машины: моя «шестерка» и эта «девятка».

Припарковались мы почти одновременно — «девятка» появилась буквально через минуту после того, как я заглушила двигатель и встала немного впереди по ходу движения. Остановиться позади моей «шестерки» тоже можно было, но только в непосредственной близости, дальше находился перекресток.

Почему я выбрала это место, лично мне было понятно: отсюда открывался самый лучший обзор и удобнее было пользоваться направленным микрофоном. Но что здесь надо водителю «девятки»?

Впрочем, этим вопросом я не задавалась вплоть до того момента, пока на улице наконец-то не появился Ямской. Точнее, его ярко-красный «Опель — Кадет». Цвет и марку машины при скудном искусственном свете дорожных фонарей, да еще на некотором расстоянии определить, мягко говоря, сложно. Но манера управлять автомобилем — все равно, что походка. И то, что приближается господин Ямской, я поняла сразу, как только его машина вывернула из-за поворота и вышла на финишную прямую.

Кстати, «Опелем», кроме меня и Шапочникова, заинтересовался также и водитель «девятки». Взаимное расположение наших машин давало мне некоторые преимущества перед водителем «девятки» — я могла наблюдать за ним, не утруждая себя лишними движениями или ухищрениями. И хотя заднее стекло его машины, так же как и моей, было затемненным, свет фар проезжавших автомобилей освещал салон «девятки» достаточно хорошо. Что именно водитель делал, я, разумеется, не видела. Зато обратила внимание, что голова его исчезла почти сразу же, как только машина припарковалась. И снова появилась в поле зрения, едва на горизонте обнаружился Ямской.

Потом, когда «Опель» лихо подрулил к обочине, водитель «девятки» зашевелился и, как мне показалось, приоткрыл дверцу. Ямской в это время как раз выходил из машины, а к нему на всех парах мчался Шапочников.

Несколько мгновений я потратила на окончательную настройку направленного микрофона, а когда снова глянула в сторону «девятки», голова водителя уже занимала прежнее неподвижное положение. Вот тут-то я и спросила себя: какого черта торчит здесь этот человек? И в случае, если он представляет какую-то угрозу, правильно ли я сделала, что не замаскировалась получше?

Ямской запер машину и чуть ли не силком поволок Шапочникова к подъезду.

— Какого черта ты на меня наезжаешь? — услышала я его голос. — Мы во сколько договорились? В восемь?

— Я уже устал тебя ждать, — бубнил свое Шапочников. — У меня тут такое дело…

— Погоди. Я задал тебе конкретный вопрос. Ты сказал, что приедешь в восемь, так? А сейчас сколько времени?

Я посмотрела на часы. До восьми оставалось полторы минуты.

— Ты опаздываешь, — недовольно сказал Шапочников.

— Неужели? А по-моему, у тебя часы спешат.

Вот ведь, «выясняют отношения» прямо как муж и жена, протянувшие с горем пополам лет пятнадцать-двадцать под одной крышей. Если это будет продолжаться, я ничего интересного до того, как приятели войдут в квартиру, не услышу.

Так и случилось. Ямской и Шапочников скрылись в глубине подъезда. Потеряв их голоса, я перебралась на заднее сиденье, направленный микрофон отложила в сторону, а взяла лазерный. Благодаря затемненным стеклам его «тарелку» с улицы никто бы не заметил. Но и замечать было некому — прохожие явно не баловали вниманием эту улицу в вечернее время. Опустив на несколько сантиметров стекло, я пристроила микрофон поудобнее и переключилась на окна квартиры.

Дом был стандартной девятиэтажкой известной мне серии. Зная количество комнат в квартире Ямского и общий принцип расположения квартир на этаже, не составляло труда установить, какие из окон принадлежали Ямскому.

Еще накануне, поболтав немного с общительной тетушкой из другого подъезда, я удостоверилась, что все трехкомнатные квартиры в доме, кроме тех, что находились в торце, имели такую планировку, что дверь, ведущая в одну из комнат, располагалась практически напротив входной двери. Благодаря этому с помощью хорошего лазерного микрофона, а я использовала именно такой, можно было прослушивать практически всю квартиру, переводя луч с одного окна на другое. Исключение составляли разве что ванная комната и туалет.

Невидимый невооруженному глазу лазерный луч «снимал» с оконного стекла малейшую вибрацию, вызванную голосами находящихся в квартире людей, а специальное устройство преобразовывало переданные колебания в звук.