— Ха-ха! Да ты спятил, придурок. Камни не двигаются.

Юру передернуло.

Тогда Ромочка встал во весь рост. Леха и Юра завопили от страха. Ромочка снова завыл, и к нему присоединились все собаки, обитавшие вокруг развалин. Он немного постоял и спрыгнул вниз, подзывая собак поближе. Леха и Юра тяжело дышали. Всякий раз, поднимая головы, они видели светящиеся в темноте глаза шести собак. Ромочка встал на четвереньки совсем рядом с костром и снова громко завыл. Незваные гости с воплями кинулись бежать. Собаки провожали их радостным лаем.

Так собаки признали Ромочку своим вожаком. Почти всю ночь он грелся у затухающего костра и лакомился горячей полусырой говядиной.

* * *

Все станции метро отличались друг от друга. Ромочка бродил вдоль каменных стен и сводов, разглядывая разноцветные мозаики, статуи и картины. У него болела голова; казалось, она сейчас лопнет — ее чем-то словно распирало изнутри. Боль, как ни странно, была приятной. На картинах он часто видел детей, красивых, светловолосых, домашних собак и других зверей, побольше. Он обшаривал взглядом толпы нарисованных людей. Эти люди никогда не охотились, не приходили домой с добычей! Сердце у Ромочки заходилось от странной радости. Он верил: на какой-то из этих картин он обязательно найдет свою Певицу — серьезную и красивую. Она тоже окажется плоской, неподвижной и будет каждый день вроде бы одной и той же, а все-таки новой. Она будет молчать — и в то же время петь.

Но сегодня все по-другому. Ромочка не глазел на потолок и не рассматривал свои любимые картины на стенах. Он подошел почти к самому краю толпы и, вспотев от страха, остановился у края платформы, ни на кого не глядя, напустив на себя такое же, как у всех, равнодушное выражение. Ему нравилось, что в толпе никто ни на кого не смотрит. Ромочка твердил себе: взрослые собаки тоже часто ведут себя так, словно рядом никого нет и бояться нечего, — и потому другие думают, что и их тоже можно не бояться.

Почуяв невыносимую вонь, пассажиры озирались, но разглядеть Ромочку успевали, не все. К платформе с грохотом подъехал поезд. Он остановился и затих. Двери вагонов, шипя, разъехались в стороны. Ромочку сдавило со всех сторон: пассажиры отчаянно толклись, стремясь войти внутрь. Навстречу им хлынул поток выходящих пассажиров. Его внесло в вагон, а Белая куда-то пропала. На Ромочку давили, его толкали. Он ужасно перепугался. Захотелось перекусать всех, кто стоял близко, но плотная толпа вдруг разделилась, распалась. Одни успели сесть на коричневые диваны, другие нависли у сидящих над головами. Пассажиры по-прежнему избегали смотреть друг на друга, а если и натыкались на кого-то взглядом, то как будто не видели. Скоро пространство вокруг Ромочки расчистилось — почуяв ужасный запах, пассажиры спешили уйти подальше.

Ромочка завертел головой во все стороны. Поезд, загрохотав, дернулся, и он потерял равновесие и упал ничком. Ромочка с трудом поднялся на четвереньки и заскулил. Его окатило ужасом. Потом он навострил уши: поверх грохота, скрежета, криков, лязга и шума до него донеслось тихое, испуганное повизгиванье. Оно слышалось где-то недалеко. Значит, Белая рядом!

Ромочка пополз вперед на четвереньках, пробираясь между ногами сидящих и стоящих пассажиров, но поезд вдруг резко сбросил скорость, и он вынужден был остановиться, чтобы снова не упасть. Пассажиры кричали на него; целый лес ног двигался к дверям вагона, а навстречу двигался другой лес — входящих. Слов он не понимал и не обращал на них внимания. Белая по-прежнему тихо повизгивала где-то впереди, и Ромочка спешил к ней на помощь. На следующей остановке в вагон ввалилась еще более плотная толпа. Ромочку прижало к ногам стоящих пассажиров. На поворотах, на подъемах и спусках все они извивались и покачивались в унисон.

В вагон набилось столько народу, что забиться куда-нибудь подальше стало невозможно. Ромочка отчаянно извивался, пытаясь ползти вперед. Его ругали и пинали. Поезд снова затормозил, остановился. Ромочке показалось, что в вагон набилось еще больше людей. Он заплакал от бессилия и уже собрался укусить ближайшую к нему ногу, как вдруг Белая облизала ему лицо своим шершавым языком. Ее затиснули под сиденье — совсем рядом с ним. Ромочка обнял ее за шею обеими руками. Кто-то наверху добродушно рассмеялся, и ему немного полегчало. Он решил никого не кусать.

Из глаз Ромочки беззвучно катились слезы; не выпуская Белую, он покачивался на месте. Скоро люди снова учуяли его и начали отодвигаться.

Он вытер нос и глаза рукавом и собрался с духом. Восстановил равновесие, встал на ноги — и едва не упал снова, когда поезд внезапно сбавил ход и впереди показались огни другой станции. Ромочка забился в дальний угол вагона, и поэтому, а еще из-за своего малого роста, он не разглядел станции, а заметил только яркие люстры на потолке. Одной рукой он схватился за серебристый шест, а другой держал Белую. Теперь его трудно было отогнать от входных дверей. На каждой остановке творилось то же самое: толпа вокруг него быстро рассасывалась. Пассажиры садились на диваны. Ромочка стиснул зубы и зажмурился. Поезд снова нырнул в туннель.

Открыв глаза, Ромочка сразу увидел, что половина вагона заполнена детьми, большими и маленькими. Он сразу понял: это не домашние дети. В метро зашли бомжата, беспризорники и малолетние бандиты. Испугавшись, он забился в угол, вцепившись в другой металлический шест, и окинул всех быстрым, враждебным взглядом. На первого, кто подошел к нему, он злобно зарычал. Ему вторила Белая. Подростки расхохотались; они стали было дразнить его, но скоро забыли о нем.

Вдруг Ромочку пронзила ужасная мысль. Сколько раз поезд останавливался и трогался с места? Сколько они проехали станций? Наверное, он еще никогда не забирался так далеко от дома. Правда, поворачивал поезд нечасто; Ромочке казалось, что он только однажды повернул на рассвет. В темноте трудно разобрать.

Он задумался. Тот ли это поезд, что приходит на «его» станцию? А может, всякий раз туда приходит новый поезд? Он постарался вспомнить, что было, когда он был еще совсем маленьким, и смутно припомнил, как выходил из вагона. Вспомнил фразу: «Поедем домой на метро».

Его затрясло; от страха он чуть не потерял сознание. Страшный поезд уносит его все дальше от логова! Лучше сойти, не то поезд завезет его в такую даль, что он уже не найдет дороги домой. Да и сейчас, наверное, далеко завез! На следующей остановке он кое-как, спотыкаясь, выбрался из вагона и очутился на незнакомой станции.

На этой станции было много поездов, платформ и людей, которые сновали между ними, словно орды захватчиков. Сердце у него сжалось от отчаяния. Ему захотелось свернуться где-нибудь калачиком и заснуть. Белая тоскливо скулила сбоку, прижав уши к голове. Ромочка кое-как добрел до стены и увидел эскалатор.

Они с Белой поднялись к свету и очутились в совершенно незнакомой части города. Она так отличалась от «его» города, что он решил: наверное, они попали куда-то совсем в другое место. Вокруг них возвышались несломанные здания; некоторые оказались даже очень красивыми. На фоне голубого неба со всех сторон поднимались дома — красивые и обыкновенные, но совсем не похожие на серые бетонные многоэтажки или заводы. То здесь, то там росли деревья, покрытые копотью, но ничего похожего на рощу или лес Ромочка не увидел. И мусорной горы тоже.