– Ага, это, конечно, не сахар, – признал Панус, – но самая серьёзная проблема – это третий уровень.

– В качестве наказания третьего уровня директор отрезает провинившемуся фалангу пальца, – прошептала Клафиди.

– И скармливает Дункелю, поскольку буки обожают пальцы, – добавил Силас.

– Вы шутите, надеюсь? – встревожился Чарли. – Это же самая настоящая пытка!

– Нет, сама процедура проходит без проблем, – продолжал Панус. – Директушка выполняет её великолепно, с обезболиванием, к тому же применяет заклинание для мгновенного зарубцовывания. Проблема в том, что потом у тебя будет недоставать фаланги.

– И из-за этого ты больше не сможешь творить заклинания! – насмешливо проговорил Торус.

Панус кивнул:

– Таким образом, с магией после этой операции для тебя будет покончено. А если ты продолжишь её применять, твои воспоминания, связанные с магией, тоже исчезнут.

– Какая жалость, ха-ха! – снова воскликнул Торус.

– ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! – громогласно подхватил Трюк.

– То есть это означает… что человек полностью забудет про это место… забудет всех вас?

– Ага! – подтвердила Клафиди, потом кивком указала на сидящую поодаль девочку, втянувшую голову в плечи. – Это Язук. Три недели назад её наказали, поэтому мы с ней особо не разговариваем.

– Это не поможет, – заметил Силас. – Всё равно через месяц-два она нас всех забудет.

– И что же с ней станет потом? – встревоженно поинтересовался Чарли.

– Будь она постарше – стала бы жемчелишённой, – цинично пояснил Панус, – но поскольку ей всего тринадцать, её наверняка отправят к спокойным, в какое-нибудь заведение для дебилов.

– Нехорошо говорить «для дебилов», – машинально поправил его Чарли.

– Ну конечно, если мы не будем употреблять это слово, бедняжке Язук сразу полегчает, – насмешливо ответил Панус.

– Короче говоря, не хотел бы я быть на вашем месте! – с довольным видом подытожил Торус. – К счастью, я завтра сваливаю отсюда. Ну, может, послезавтра. В общем, скоро. Мне нужно готовиться к юношеским скачкам. Кстати, если решите поставить на меня – милости прошу! Все говорят, что на этот раз я выиграю.

Пока соседи по столу продолжали тихо переговариваться, Чарли мысленно обратился к своему коту – тот всё ещё оставался с Мангустиной.

Спальня девочек мало чем отличалась от спальни мальчиков: такой же пол, вымощенный синей и белой фарфоровой крошкой, такая же кособокая мебель. Зато шторы были розовые, и эта деталь лишь подчёркивала общую удручающую атмосферу помещения.

Мангустина сняла свою коническую шляпу и положила на прикроватный столик. В тот же миг её элегантное, хоть и поношенное красное платье исчезло. Её собственная одежда выглядела серой и ветхой, и Чарли с облегчением подумал, что теперь Мангустине будет во что переодеться. Однако девочка была слишком подавлена и даже не открыла чемодан, принесённый для неё Чарли. Она рухнула на кровать и сжалась в комок. Перчатки, которые Чарли ей подарил, выскользнули из её сжатого кулака, и левая перчатка начала щёлкать пальцами, а правая стала отплясывать канкан. Несомненно, они хотели таким образом развеселить Мангустину, но она сейчас была не в том настроении. Схватив перчатки, девочка запихнула их под подушку.

Бандит уселся рядом с кроватью и замурлыкал как заведённый – этакий пушистый моторчик.

– Прыгай на кровать или убирайся, – в конце концов раздражённо выпалила Мангустина.

Бандит не заставил себя упрашивать, забрался на матрас и улёгся, прижавшись к животу девочки; постепенно его рокочущее мурчание стало тише и мягче.

– Ты просто невыносим, – прошептала Мангустина, но Чарли чувствовал: она рада, что кот рядом с ней и может её утешить. Вдруг Мангустина обхватила голову кота и встревоженно заглянула в его золотистые глаза. – Можешь сказать своему хозяину, что всё это чушь, ладно? Я убежала, потому что Лилий Атравис меня унизил, а не потому, что… Чарли просто мой друг, ясно? В смысле вопреки всему тому, что подразумевал этот кретин директор, я вообще ничего такого не думала. Всё так, как есть, вот и всё.

Выпалив эту тираду, Мангустина погрустнела ещё больше и закрыла лицо руками. Бандит потёрся головой о её плечо и мысленно оттолкнул Чарли – так, что тот вернулся в реальность.

До конца ужина с ним больше никто не заговаривал. Все списали его молчание на тревогу из-за скорого наказания. На самом же деле Чарли думал о Мангустине всю дорогу до общей спальни. Конечно же, они с ней просто друзья – и это уже хорошо. Однако его немного беспокоило, что их отношения ограничатся лишь дружбой.

Дункель фон Вассерман постарался выскочить из мрака как можно внезапнее. Очевидно, он уже какое-то время прятался в тени за дверью – благодаря таланту, присущему всем букам он мог втиснуться в любую, даже самую узкую щель. Его длинные паучьи руки-ноги вдруг разогнулись, пальцы, заканчивающиеся острыми когтями, грозно зашевелились. Увы, Чарли так погрузился в свои мысли, что лишь рассеянно промычал:

– Хм-м-м?

Дункель ужасно оскорбился:

– Я тут, понимаешь, из кожи вон лезу – а меня не ценят!

– Прошу прощения, я задумался, – извинился Чарли.

– Вот тупица! Подумать только: придётся всю ночь возиться с дилетантом вроде тебя!

– О, но я уже кое-что узнал! – И Чарли вытащил из висящей на плече сумки «Откровения буки Крок-Крока».

Бука нахмурился, и его брови стали похожи на одну здоровенную мохнатую гусеницу.

– Где ты нашёл эту книгу? Ты… пытаешься меня подкупить?

– В библиотеке и… да, – рискнул Чарли.

– Ну ладно, считаю, это очень изящный знак внимания. Большое спасибо. – И Дункель фон Вассерман своими длинными тонкими пальцами схватил книжечку. Восторг сделал его физиономию ещё более пугающей. – Прошли десятилетия с тех пор, как я читал её в последний раз, – пояснил он. – Обожал эту книжку, когда был малышом. Она с… с другой стороны, как и я сам. – И бука покраснел, захваченный приятными воспоминаниями. Затем он открыл томик и начал читать, то и дело громко приговаривая «Ага, верно» или «Не, неправда». Казалось, он совершенно забыл про Чарли, и тот даже задался вопросом, не отменено ли его наказание.

– Что я должен делать? – спросил он наконец.

Дункель посмотрел на него отсутствующим взглядом.

– Помой пол, – в конце концов ответил он. – Я прихожу в ужас, едва подумаю, что моему драгоценному носу придётся обонять такую грязь.

– Так, значит, это правда? Вы на самом деле воспринимаете вибрации почвы при помощи нервных окончаний своего носа? И чувствуете всё, что происходит в этой общей спальне?

Бука расхохотался, показав торчащие во все стороны острые зубы:

– В общей спальне? Ой, я тебя умоляю! Я могу учуять всё, что происходит во всех Святых Розгах. Опять же, если бы не озеро, я бы чуял гораздо дальше!

– Впечатляет, – согласился Чарли.

Он действительно был поражён до глубины души.

Дункель указал ему на две половые тряпки,