– Не разберутся! – Таира вырвалась и одним прыжком взметнулась на ноги.

– Ты предала меня! – Сандерс вырвал из рук растерянно вращавшего головой охранника арбалет, навел его на Таиру, но выстрелить не успел.

Что-то огромное, косматое обрушилось на него, рыча как дикий зверь, и погребло под своей тушей.

– Убью, тварина! – Энди был так взбешен, что, наплевав на запрет Артема, начал вколачивать тщедушное тело старика в землю своим пудовым кулаком, не замечая, что над ним уже взметнулся чей-то меч.

И тут Таира словно превратилась в смерч.

– Ийя! – Меч отлетел в сторону, так и не успев вонзиться в спину контрабандиста, лишь слегка чиркнув по его плечу, а сам охранник изломанной куклой рухнул на землю.

– Мочи козлов! – Работорговцев накрыла волна кипящих от ярости невольников.

– Не убивать!!! Они нам нужны живые! – Артем метался в самой гуще схватки, спасая кого можно.

Но спасти удалось, конечно же, не всех. Опьяненная возможностью возмездия, толпа рвала и метала…

* * *

– Ты, ты, ты… – я уверенно раздавал команды, тыкая пальцем в наиболее подходящие кандидатуры из числа бывших рабов, – переодеваетесь в охранников. Остальные занимаетесь уборкой. Трупы оттащите в лес и закидайте валежником. Закапывать некогда. Время поджимает. Как закончите, приматывайтесь опять к цепям и веревкам, но так, чтобы в любой момент их можно было по моей команде скинуть.

– А почему не бежать прямо сейчас? – крикнул кто-то из толпы.

– Желающие остаться на Тартаре могут драпать и забиваться в норы, – пожал плечами я, – если вас устраивает участь узников или рабов. Я лично разницы в этом не вижу. Предпочитаю захватить бот, затем корабль-матку на орбите и подорвать с этой планеты.

Такая перспектива устроила всех, и работа закипела. Это хорошо. Люблю смотреть, как другие работают, и втихаря сачка давить. На меня внезапно навалилась такая дикая усталость, что захотелось где-нибудь за кустики прилечь и дать хорошего храпака, но нельзя. Впереди бой. Брат Иллены вроде бы ранен. Как там у него дела? Я двинулся к Энди, над которым хлопотали девушки. Каждая по-своему. Таира пережевывала листья какой-то экзотической травы и деловито заталкивала жевки в открытую рану шипящего от боли контрабандиста, а Иллена прыгала вокруг них, активно сострадая.

– Ты говорила: наши на подходе. И где они?

– Вон он идет, – кивнула на меня Иллена.

– Он не они, и он не чендар. Хотя бегает неплохо. Шустро охрану около рабов свалил.

Однако ты глазастая! Я думал, никто не заметит.

– Он один целой армии чендаров стоит, – гордо сказала Ленка.

Вах! Я сейчас воспарю. Таира воткнула в Энди очередную порцию зеленой жвачки.

– Да что ж ты делаешь? – не выдержала наконец Иллена.

– Кровь останавливаю.

– Но нельзя же так варварски. Ему ведь больно!

– Настоящий воин не боится боли.

– Мой брат не воин, он штурман и заодно пилот.

– Брат? Точно больная. Здорово я тебя все-таки приложила. Он не чендар.

– Можно подумать, я чендарка, – Иллена, болезненно морщась, содрала с лица свой крючковатый нос и принялась рукавом куртки стирать со своих скул и щечек грим.

Таира несколько мгновений стояла, открыв рот, затем согнулась пополам и начала хохотать.

– Чендарка… ой не могу! А я-то думаю, что это за ритуал такой дохренандали…

Девчонка разогнулась, держа в руках свой накладной нос с классическим греческим профилем. Перед нами стояла самая настоящая, чистокровная чендарка, неотразимая в своей хищной и немножко жутковатой красоте.

– Ну вы даете, братцы-кролики, – я подошел к своей команде. – Жулик на жулике. С кем я работаю, кошмар!

И тут меня повело. Да так, что я невольно схватился за плечо Иллены, чтобы не упасть.

– Таира, он весь белый! Арти, ты ранен?!! Где? – всполошилась Ленка и начала меня ощупывать.

– Приятно, – признался я, – но могла бы и дождаться, когда останемся наедине.

Дурная все же у меня натура. Наверное, и на смертном одре буду продолжать шутить. Однако что-то мне и впрямь нехорошо. Я бы даже сказал: хреново. Так хреново, что Ленка вместо того, чтоб огрызнуться, помогла мне опуститься на траву рядышком с братом. Симптом тревожный. Надо их успокоить.

– Не суетитесь. Я не ранен. Просто слегка перенапрягся. Пятьдесят километров за вашим караваном по пересеченной местности за три часа – это вам не халам-балам. И все без остановок, на одном дыхании.

– А потом сразу в бой, – сообразила Таира. – У тебя сильное сердце. Жди здесь.

Девушка метнулась к повозкам и скоро вернулась оттуда с ворохом чистых тряпок и бутылкой, заполненной какой-то мутной жидкостью.

– Это тебе, а это тебе.

Мне достался пузырь, Энди – тряпки, которыми Таира начала перетягивать его плечо.

– И что это? – полюбопытствовал я.

– Эликсир. Немножко в голову шибает, но зато силы придает. Наши воины, приняв его, способны биться сутками без передыху. Ты только, перед тем как выпить, нос зажми, не нюхай, а то вывернет.

– Допинг-контроля на вас нет. Сплошное жульство.

С этими словами я выдернул затычку, зажал нос и сделал длинный глоток. Мама родная! Да это же натуральная сивуха. Градусов под сто!!! А пьется мягко. Очень странно. Интересно, какой травы туда эта чертовка напихала? Я передернулся. По телу пробежались мураши, но с ними стали возвращаться силы.

– Ну как, помогает? – тревожно спросил Ленка.

– Погоди, не разобрал, – прогундосил я и снова присосался к бутылке.

– Э! Больше одного глотка нельзя! – всполошилась чендарка. – Да отнимите у него пузырь, его же сейчас…

Поздно. Я откинул в сторону опустевшую бутылку, рывком встал на ноги, расправил плечи.

– Ну-с, пора за дело…

– Оу-у-у…

Башка гудела, как церковный колокол. Где я? Судя по ощущениям, вроде бы лежу в постели. Я с трудом разлепил веки и начал фокусировать глаза. Смутные пятна вокруг стали постепенно обретать очертания. Ага, это Энди, это Ленка, а это что за зверь? Чендарка. Чего-то мне под нос сует. Я попытался отмахнуться, но не тут-то было. Маленькая садистка ловко зажала пальцами мне нос и, пока я ловил воздух ртом, залила в него какую-то омерзительную жидкость.

– Ап… ап… – я закашлялся, рывком сел на постели. К счастью, не все попало в легкие, кое-что досталось и желудку. – Где я?

– Там же, где и я, – фыркнула Таира. – Надо же, какой живучий оказался. Литр фефрина выдул и не сдох.

– Какая же ты ласковая, – пробормотал я. – Так где мы?