По всей вероятности, именно неопределенность административно-территориальной принадлежности пограничных земель Бужско-Днестровского междуречья послужила основной причиной военного конфликта между Даниилом Галицким и наместником западных владений Джучидов. В историографии присутствует несколько гипотез, объясняющих причины галицко-ордынского противостояния. Так, М.С. Грушевский определял цель похода Куремсы на Бакоту и Кременец как поддержку антикняжеского выступления болховских владетелей[501]. В аналогичном ключе А.Н. Насонов рассматривал действия монгольского военачальника как попытку подчинения пограничных с Ордой территорий Галицко-Волынского княжества[502]. По мнению В.Т. Пашуто, перед наместником западного улуса была поставлена задача не только защитить Болховскую землю и Киевщину от угрозы военной экспансии галичан, но и занять всю Юго-Восточную Русь[503].

Несколько иной подход в оценке данных событий прослеживается в работах современных исследователей. В частности, согласно гипотезе Р. Хауталы, формальным предлогом к началу боевых действий послужила попытка Куремсы распространить на пограничные земли практику проведения общеимперских переписей[504]. В свою очередь, Е.И. Ивановой было высказано предположение о том, что военная реакция Куремсы была вызвана территориальными претензиями галицкого князя[505]. На наш взгляд, наиболее аргументированной и взвешенной представляется оценка военного противостояния между Романовичами и Куремсой как пограничного конфликта, основной целью которого являлось установление одной из сторон полного контроля над буферными территориями галицко-ордынского порубежья, располагавшимися в Среднем и Верхнем Побужье.

После завершившихся неудачей набегов монголов на пограничные с Ордой земли Галицкого княжества[506] Даниил и Василько Романовичи проводят ряд военных кампаний против болховских владетелей и городов Верхнего Побужья, пользовавшихся политическим покровительством Орды[507].

Таким образом, к 1256 г. Романовичи на некоторое время восстанавливают административный контроль над Побужьем, а также землями в басейнах Случа и Тетерева, имевших до этого статус территории, находившейся в политической зависимости от Орды («седящия за Татары»). Вероятно, тогда же в территориальную структуру владений Даниила Галицкого включаются и районы Галицкого Понизья, располагавшиеся в Днестровско-Прутском междуречье.

Рассматривая вопрос об административно-территориальных изменениях на южных и восточных рубежах Галицкого княжества, происходивших во второй половине XIII – первой трети XIV в., необходимо учитывать сообщения византийских хроник, отмечающих повторное завоевание монголами земель Пруто-Днестровского междуречья в 60-х гг. XIII в.[508] Данные территориальные изменения с большой долей вероятности могут быть соотнесены с военно-дипломатической деятельностью нового наместника западных улусов Орды – Бурундая, «ставшего» в 1258 г. «на местах Куремсиных»[509].

В 70—90-х гг. XIII столетия степные и лесостепные районы Днестровско-Дунайского региона входили в состав владений Ногая. В частности, упоминание неких земель «оросов» и «улагов» («авлаков», волохов), которые являлись «…юртом и местопребыванием…» могущественного ордынского аристократа, содержится в «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина[510].

Согласно гипотезе Н.Д. Русева, после расправы золотоордынских властей с Ногаидами, значительное содействие в которой законным властям Орды было оказано со стороны болгарского царя Теодора Свентослава[511], хан Токта передал в ленное управление правителю Болгарии, находившейся в политической зависимости от правителя Улуса Джучи, земли от Дуная до Днестра[512]. Данный тезис молдавского исследователя был оспорен румынским историком В. Спинеем, предположившим, что административная юрисдикция правителя Болгарии распространялась исключительно на болгарские общины региональных городских центров[513]. Вместе с тем следует отметить, что реальный контроль над оседлым населением лесостепных и предгорных районов Днестровско-Дунайского и Пруто-Серетского междуречий в период ордынского владычества осуществлялся правящими элитами различных этнических групп «страны влахов и руссов» («билад авлак-ва-р-рус»), проживавших на данных территориях и подчинявшихся золотоордынским улусбекам[514].

Аналогичным образом не находит четких отражений в источниках вопрос об административно-территориальной принадлежности земель Среднего и Верхнего Побужья в 1260—1360-х гг., являясь до настоящего времени предметом научной дискуссии. Ф.М. Шабульдо, основываясь на сообщении письма польского короля Владислава Локетка римскому папе Иоанну XXII (от 21 мая 1323 г.)[515], содержащего указание на опасность захвата Галицкой Руси ордынцами в связи с гибелью (interitu) князей-соправителей Льва и Андрея Юрьевичей и якобы возникавшую в связи с этим угрозу «татарского» вторжения в Малую Польшу, делает вывод о наличии в начале 20-х гг. XIV в. военного конфликта между Золотой Ордой и Галицко-Волынским княжеством. По мнению историка, после укрепления власти хана Узбека ордынские власти могли предъявить территориальные претензии относительно возврата ранее захваченных галичанами пограничных территорий[516].

Аналогичной гипотезы о наличии военного конфликта между галицко-волынскими князьями и ханом Узбеком, а также о сохранении правителями Галицко-Волынского княжества контроля над лесостепными районами Бужско-Днестровского междуречья вплоть до 1321–1327 гг. придерживаются и некоторые современные российские и украинские исследователи[517]. Однако ввиду того обстоятельства, что никаких конкретных данных, подтверждающих само существование галицко-ордынского противостояния в первой четверти XIV в., а также информации, способной дать представление о размерах и последствиях гипотетического военного давления Золотой Орды на Галицко-Волынское княжество в 20-х гг. XIV в., не сохранилось, то и сам факт подобного противостояния является лишь предположением историков, основанным на ряде допущений и анализе общеполитической ситуации.

В то же время косвенным подтверждением достаточно длительного пребывания земель Днестровско-Бужского междуречья в составе Золотоордынского государства является сообщение Уваровской летописи, обозначившей ордынских эмиров Хаджибея, Кутлубуку и Димитрия, разгромленных литовцами в битве на Синих Водах в 1363 г., как «отчичей и дедичей» Подольской земли[518], то есть владетелями данной территории в третьем поколении. В данном контексте наиболее вероятной представляется гипотеза о включении районов Среднего и Верхнего Побужья в административно-территориальную структуру Улуса Джучи в конце 50-х – начале 60-х гг. XIII в., произошедшего в результате военно-политической деятельности Бурундая.

Таким образом, на основании вышеприведенного анализа сообщений письменных источников можно сделать вывод о том, что в 40-х и повторно в 60-х гг. XIII в. ряд территорий Днестровско-Прутского и Пруто-Серетского междуречий, а также ряд лесостепных районов в верхнем течении Южного Буга, Днестра и Случи, были включены в состав улусных владений золотоордынской аристократии и находились под контролем Джучидов как минимум до начала 60-х гг. XIV в. Во второй половине XIV – начале XV в. вышеуказанные регионы русско-ордынского пограничья входят в состав ВКЛ и Молдавского княжества, сохранив полиэтничный состав населения и оставаясь зоной интенсивных этнокультурных и хозяйственно-экономических контактов[519].

§ 3.3. Черниговско-ордынское пограничье

Рассматривая вопросы трансформации территориальной структуры Черниговского княжества, последовавшей в результате военного разгрома владений Ольговичей туменами Чингизидов в 1239 г. и последовавших за этим процессов становления политической зависимости чернигово-брянских князей от властей Улуса Джучи, следует учитывать как географическую, так и этническую специфику южной (лесостепной) периферии Чернигово-Северских земель в период, предшествующий монгольскому нашествию. Прежде всего необходимо отметить, что районы черниговско-половецкого пограничья включали в себя обширные лесостепные территории,