— Кто-то из твоих жен мог в разговоре упомянуть об этом и забыть. Муния наверняка искала способ тебе навредить. А потому прекрасно все запомнила. Готов спорить, она увезла твой эликсир с собой, чтобы защититься от твоих янычар!

— Если так, он потерян навсегда, — со вздохом сказал Джем.

Хушанг потер висок.

— Ты можешь вернуться в замок без меня?

— Если ты опасаешься за меня, то зря, я смогу за себя постоять! Что ты придумал?

— Я хочу завершить начатое.

— Как?

— Разве я — не лучший из твоих воинов? — усмехнулся Хушанг.

— Даже если ты и доберешься до какого-нибудь средиземноморского порта, тебе не позволят сесть на корабль! У тебя слишком смуглое лицо!

— Все покупается, Джем, брат мой! Даже свобода. Я отыщу Мунию и привезу тебе эликсир колдуньи, клянусь тебе в этом! Пока я не вернусь, не подвергай себя лишний раз опасности и расскажи обо всем остальным нашим.

Принц кивнул. Они встали и крепко обнялись. Потом Джем отстранился, снял с пальцев все свои кольца и вложил в руку Хушанга.

— Моя печать откроет тебе многие двери. Остальные продай при первой же возможности.

Хушанг спрятал кольца в пояс. Они обменялись долгим взглядом, вложив в него всю братскую любовь, которую питали друг к другу с детства. Потом Хушанг отвернулся и направился к лошадям, привязанным к молодому буку.

— Да защитит тебя Аллах! — благословил его Джем.

Хушанг вскочил на коня, как обычно, неоседланного.

— Еще до лета я увижусь с твоими родными — пообещал ему Хушанг.

Он натянул поводья и галопом понесся на юг.

Итак, жребий брошен.

Джем вернулся к источнику и присел на прежнее место.

Он решил провести здесь еще несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Пора было возвращаться в Рошешинар. Ги де Бланшфор ни словом не обмолвился о судьбе Мунии. Что ж, он соврет о Хушанге. Полученную травму он объяснит тем, что пытался спасти своего компаньона, соскользнувшего в пропасть, которых в этих местах немало, но все усилия оказались тщетны.

Джем остро ощутил усталость. То, что Хушанг остался ему верен, его утешило, но отъезд стал новым поводом для грусти. Скольких еще друзей он потеряет до того, как умрет? Он прислонился спиной к стволу дуба. Взгляд его скользнул по гуще дубравы прямо перед ним. И вдруг между деревьями что-то блеснуло и померкло. Потом снова и снова… Джем прищурился, чтобы получше рассмотреть силуэт в зарослях кустарника, на который то и дело сквозь листву падали лучи света. Притаившись в тени листвы, за ним наблюдал всадник. Как давно он здесь? Джем не слышал, как он подъехал. Он потянулся, потом неторопливо поднялся и направился к своему скакуну. Невзирая на боль, он сорвал перевязь с руки и вскочил в седло, настороженно прислушиваясь. До него донесся шорох веток. Незнакомец спешил убраться восвояси.

По лицу Джема скользнула зловещая улыбка. Придется догнать шпиона и покончить с ним ударом сабли. Он ударил лошадь в бока и бросился в погоню. Пригибаясь к седлу, чтобы защитить голову от соприкосновения с низко растущими ветвями деревьев, принц углубился в лес. Было очевидно, что неизвестный хорошо знал местность, поскольку ему удалось довольно-таки быстро оторваться от Джема. Когда же впереди показалась проезжая дорога, беглец пустил своего коня в галоп. Джем уцепился здоровой рукой за уздечку и стал подгонять свою лошадь. Он был куда более уверенным всадником, а потому скоро нагнал противника. Их разделяло мизерное расстояние, когда всадник вдруг обернулся, чтобы оценить обстановку, и Джем увидел его испуганное лицо.

Принц тотчас же натянул уздечку, заставив своего скакуна остановиться прямо посреди дороги. Никогда в жизни он не видел подобной красоты. Незнакомка еще раз оглянулась и исчезла за поворотом дороги, оставив за собой облако серой пыли.

Джем долго стоял на месте, словно пораженный ударом молнии. Лоб его и спина были мокрыми от пота, плечо болело. Наконец он повернул коня. Все проблемы, волновавшие его до этого момента, казались ему теперь ничтожными. Сердце его пронзила стрела любви.

Лошадь неслась галопом, унося Филиппину к спасительным стенам Бати. Девушка еще раз оглянулась и очень удивилась, осознав, что турок прекратил преследование. Она натянула поводья, желая дать успокоиться не только лошади, но и своему сердцу. Скакун ее был весь в пене, и Филиппина понимала, что и сама выглядит не лучшим образом. Нечего было и думать о том, чтобы появиться перед своей свитой, сидя в седле «по-мужски». Однако именно такую позицию она заняла, хоть и была в платье, как только поняла, что принц заметил ее там, в лесу. Внутренняя поверхность бедер, непривычная к соприкосновению с седлом, нестерпимо саднила.

Она вытерла лоб ладошкой. Головной убор съехал в сторону, платье помялось и запылилось. Прямо перед ней, на холме, опоясанном высохшим рвом, высились башни замка. До него было чуть меньше одного лье. Из узких окон свисали, хлопая на ветру, длинные знамена. Дорога, по которой она только что ехала, извиваясь, поднималась к огромному восьмиугольному замку. Ворота с подъемной решеткой вели во внутренний двор. Как обычно, бесконечная череда повозок, мулов и людей проходила перед стражниками и вливалась в ворота, дабы обеспечить обитателей Бати всем необходимым для сытой и веселой жизни. Филиппина понимала: ни в коем случае нельзя появляться в замке в таком виде!

Она съехала с дороги и направила лошадь шагом под сень деревьев. От неудобного положения и бешенной скачки у нее отчаянно кололо под ребром. Филиппина с трудом переводила дыхание. Девушка остановила коня под буком с густой кроной и попыталась слезть с седла. Движения ее с непривычки были неловкими и неуверенными. Запутавшись в юбках, она соскользнула вниз и повисла, зацепившись каблуком за стремя, а руками — за повод. Лошадь не поняла, чего от нее добивается хозяйка, и стала крутиться на месте. Филиппине наконец удалось высвободить ногу, и она упала попой на камень, думая только о том, что может теперь оказаться затоптанной. Однако ничего такого не случилось. Словно бы ощущая всю неловкость ситуации, лошадь ласково прикоснулась губами к ее шее, а потом потерлась о нее ноздрями. Филиппина улыбнулась, представив кислые лица своих поклонников, окажись они сейчас здесь и увидь ее.

Страх уже прошел. О происшествии у источника ей напоминало только разбитое усталостью тело и смятая одежда. Девушка встала, отряхнула с платья пыль и, оставив лошадь мирно пастись в двух шагах от бука, спряталась меж выступающих корней старого дерева. Широкий шероховатый ствол его был слегка вогнут, — возможно, когда-то в это место попала молния. Это похожее на старый шрам углубление стало для нее отличным укрытием, где можно было спокойно привести себя в порядок.

Время от времени со стороны замка доносились обрывки разговоров челяди и бродячих торговцев, обсуждавших свои повседневные дела, а иногда — громкий хохот стражников, кудахтанье ее придворных дам и высокопарные речи кавалеров, сопровождавших их в прогулках по саду. В замке царило веселье: все радовались более длинным дням и пробуждению природы. Беззаботностью полнились все сердца, но только не сердце Филиппины.