class="p1">Эта бутылка французского вина урожая 1787 года обошлась Фергюсу почти в двести тысяч долларов. Едва ли Оливия могла оценить его вкус по достоинству. Но Фергюс не скупился, когда речь шла о его внуке. А девушка, как он уже понял, принесла какое-то известие об Альфе, причем не радостное.

Скотти своей маленькой ручкой цепко ухватила Оливию за плечо и повела за собой. Когда они входили в дом, девушка, подняв свои заплаканные глаза, встретилась взглядом с внимательно рассматривающим ее Фергюсом. Внезапно сердце в ее груди затрепетало, как встревоженный жаворонок. Она попыталась что-то сказать, но Фергюс повелительным жестом остановил ее. И она безмолвно покорилась, как все те люди до нее, которым доводилось иметь дело с эльфом.

Комната, в которую старушка привела Оливию, была небольшой и скудно обставленной. Из мебели в ней были только дощатый стол, несколько грубо сколоченных стульев и шкаф в углу. Скудость обстановки несколько скрадывали яркие пятна картин на стенах. На всех холстах были изображены маяки. Оливия вспомнила слова Аластера и неожиданно рассмеялась, подумав, что чудаковатый слепой художник не обманул ее. Скотти с удивлением взглянула на девушку, но ничего не сказала. Она куда-то ненадолго ушла и вернулась с бутылкой вина, бережно прижимая ее к груди. Открыла старушка покрытую пылью бутылку с таким видом, словно совершала торжественный священный обряд.

Оливия выпила протянутый ей стакан вина, не почувствовав его вкуса. И не ощутив благодарности. Ей хотелось лечь в постель, накрыться одеялом с головой и так лежать, ни о чем не думая. Ею овладела депрессия.

Но когда в комнату вошел Фергюс, Оливия неожиданно воспрянула духом. Человек, которого Альф называл своим дедом, произвел на нее сильное впечатление. Во-первых, он совершенно не соответствовал тому образу, который ранее нарисовала в своем воображении девушка. У нее язык не повернулся бы назвать его стариком-маразматиком, рассказывающим невероятные мистические истории, а, главное, искренне верящим в них. Во-вторых, Оливия поймала себя на мысли, что глядя в его глаза, она поверила бы даже в то, что завтра случится Армагеддон. Девушка поняла, какое влияние мог он иметь, и наверняка имел, на Альфа. И невольно почувствовала тревогу. Если бы дед сказал Альфу, что она, Оливия, ему не пара, то еще неизвестно, стал бы юноша с ним спорить или безропотно покорился. Точно так же, как только что она сама, повинуясь его безмолвному приказу, выпила стакан вина и до сих пор не проронила ни единого слова о том, что привело ее на этот остров.

Подумав об этом, Оливия возмутилась. И гнев придал ей силы, которые до этого покинули ее.

— Может быть, мы все-таки поговорим об Альфе? — с вызовом спросила она. — Или вас совершенно не интересует судьба вашего внука?

— Ты здесь для того, Оливия, чтобы поговорить о моем внуке или хочешь рассказать мне что-то о нем? — сухо спросил Фергюс. Он был взволнован не меньше девушки, но умело скрывал это.

— Откуда вы знаете мое имя? — удивилась Оливия. — Не помню, чтобы я называла его.

— Неужели ты думаешь, что в жизни моего внука есть что-то, о чем я могу не знать?

— Альф рассказывал вам обо мне? — с затаенной надеждой спросила Оливия. — Он мне не говорил об этом.

— Альф сказал мне только, что подружился в университете с замечательной девушкой, с которой хотел бы познакомить и меня, — ответил Фергюс.

— И все?

— О том, что его избранница — единственный отпрыск одного из старейших дворянских родов Англии и в ее жилах течет кровь древних английских королей, он не знал. Как и о том, что она взяла самую распространенную в стране фамилию Смит, когда, вопреки воле родных, решила стать актрисой и поступила на факультет искусств в Royal Holloway university.

— И вы рассказали ему об этом? — побледнев, спросила Оливия. — Поэтому Альф так таинственно исчез вчера, ничего мне не сказав?

Теперь пришла очередь побледнеть Фергюсу. Это был редчайший случай в его жизни, когда он не сумел сдержать своих эмоций и воскликнул:

— Альф исчез?!

— А вы не знали? — с подозрением посмотрела на него Оливия. — Вы, который знает все о своем внуке и даже о его подружках.

— Расскажи мне все, что знаешь об этом, — попросил Фергюс, оставив саркастическое замечание девушки без внимания.

И Оливия рассказала. Но ее рассказ не удовлетворил Фергюса.

— Припомни подробности вашей последней встречи, — сказал он. — Может быть, тебе показалось что-то странным?

Оливия задумалась. И вдруг закричала:

— Тени! Их было несколько!

Фергюс выслушал ее, не перебивая. Когда Оливия сказала, что тени, которые отбрасывал Альф на землю, показались ей перепуганными крысами, эльф вздрогнул. Но промолчал. Ничего не сказал он и тогда, когда Оливия вспомнила о внезапно смолкнувших в лесу птицах.

— Было что-нибудь еще? — настойчиво продолжал он допытываться у девушки. — Вы встречали в тот день каких-либо незнакомцев? Независимо от того, проявляли они к вам интерес или нет.

Оливия, покраснев, призналась:

— Был один франт, в велюровой шляпе. Сначала он приставал ко мне на стадионе, пока я ждала Альфа после игры. А затем я увидела его же в кафе, куда мы с Альфом зашли на ланч. Но в кафе он даже не смотрел в нашу сторону.

— Опиши мне его внешность, — попросил Фергюс.

— Среднего роста, черные волосы, нос с горбинкой, — перечисляла, припоминая, Оливия. — И очень наглые глаза!

— Он похож на человека? — вдруг спросил Фергюс. Но, заметив удивленный взгляд девушки, поправился: — На обычного человека?

Оливия тяжко вздохнула.

— Вот опять, — произнесла она с досадой. — Сперва Аластер, теперь вы! Я не знаю, что ответить на этот вопрос. С недавнего времени все, кого я встречаю, начали вызывать у меня подозрение в своей принадлежности к человеческому роду. Наверное, я схожу с ума. Вероятно, скоро я возьму в руки фонарь и, подобно Диогену, буду бродить по городским улицам в поисках человека.

— Ничего удивительного, — заметил Фергюс. — Насколько мне помнится, однажды этот древнегреческий философ вышел на площадь города, в котором он жил, и закричал: «Эй, люди, люди!». Но когда сбежался народ, Диоген начал бить их палкой, приговаривая: «Я звал людей, а не мерзавцев». И прогнал их всех.

— Альф предупреждал меня, что вы плохо относитесь к людям, — невольно улыбнулась Оливия. — Но я не предполагала, что настолько.

— Я отношусь к людям так, как они того заслуживают, — сухо ответил Фергюс, вставая. — И доказательством этому служит то, что я одобряю выбор Альфа. Несмотря на то, что ты человек.

И, не дав девушке времени на размышления и осознание сказанного, он продолжил:

— Тебе придется вернуться в кампус, Оливия.