– О да, – с горечью призналась Элери. – Вам определенно это удалось. А Камилла, как мне кажется, значит для вас многое.

– Так и есть. Я к ней очень привязан. – Он ухмыльнулся. – Друзья могут быть и противоположного пола. Я хочу, чтобы вы тоже были моим другом, Элери… нет, больше чем другом. И намерен этого добиться, – добавил он.

Элери откинулась на стуле и теперь, когда ее пульс начал успокаиваться, смотрела на него более уверенно.

– Значит, сэр Годфри Бродхерст не имеет отношения к моему возвращению в «Нортволд»? – быстро проговорила она.

Джеймс уставился на нее будто громом пораженный.

– Проклятье, конечно, нет! Как, черт возьми, вы вообще узнали об этом?

– Он крестный отец Тоби Мейнарда. – Она коротко объяснила, как Вики заставила Тоби использовать одну из его бесчисленных связей, чтобы добиться восстановления Элери на работе в «Нортволде».

– А я-то думал, откуда этот арктический холод? – горько посетовал Джеймс. – Опять работа Мейнарда.

– Вы отрицаете, что сэр Годфри просил вас взять меня назад?

– Нет. – Джеймс встал и принял неожиданно такой надменный и отчужденный вид, что Элери почувствовала острый укол страха. – Но постарайтесь припомнить, Элери. Я был против вашего увольнения с самого начала. И не сомневался, что существует разумное объяснение этой проклятой утечке информации. Я просил вас остаться, или вы уже забыли об этом? – Его глаза холодно сверкнули. – Поразительно. Никогда прежде я не говорил женщине, что люблю ее. Может быть, я чересчур самонадеян, но мне и в голову не приходило, что предмет моей страсти воспримет мое признание с полным равнодушием…

– Это не равнодушие, – пробормотала она, вспыхнув.

– Что же тогда? – настаивал он.

– Не знаю! – в отчаянии воскликнула Элери, сердце которой билось с таким неистовством, что она едва могла говорить. – Изумление, недоверие…

– Недоверие? Я-то думал, что сделал из себя посмешище, все это время, демонстрируя свои чувства. А вы реагировали как викторианская девственница, оскорбленная моей непристойной страстью.

– Во мне нет ничего викторианского, и я вам не девственница, – взорвалась вдруг Элери. – Я и представить себе не могла, что… что…

– Я вас люблю, – непринужденно вставил он, с интересом наблюдая, как краска заливает ее лицо.

Дрожащими руками она заправила за уши непослушные пряди волос.

– Все равно мне трудно в это поверить. – Она вдруг робко улыбнулась, и Джеймс судорожно вздохнул полной грудью.

– Не будет ли это чересчур с моей стороны – спросить, как вы относитесь ко мне?

– Нет. – Голова Элери кружилась от восторга. – Боюсь, что вы зазнаетесь, мистер Кинкейд, но я водрузила вас на пьедестал. Правда, он немного пошатнулся, когда я услышала о сэре Годфри. Я ведь всего лишь человек, со всеми слабостями.

– Элери, помните, как вы соединили меня с сэром Годфри по телефону в прошлый понедельник?

– Да.

– Именно тогда он попросил меня восстановить на работе юную леди, о которой ему говорил Тоби Мейнард. Он признался, что собирался поговорить со мной раньше, но это как-то вылетело у него из головы. – Джеймс крепко сжал ее запястья. – Мне доставило большое удовольствие сообщить ему, что вопрос о вашем увольнении никогда и не стоял.

С сияющими глазами Элери приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку, с изумлением заметив, как напрягся Джеймс от ее прикосновения. Он выпустил ее руки и резко отвернулся, мгновенно выйдя из образа настойчивого влюбленного, как фокусник, скинувший плащ.

– Ну ладно. Пора что-нибудь перекусить. Вы, должно быть, проголодались.

Ошеломленная подобной переменой, Элери замерла. Она чувствовала себя так, словно ее бесцеремонно сбросили с заоблачных высот.

– Покажите, что вы привезли, и я что-нибудь приготовлю, – сказала она, взяв себя в руки.

Джеймс бросил на нее взгляд, от которого она вся вспыхнула, и начал распаковывать продукты.

– Надеюсь, вы по достоинству оценили мою исключительную выдержку. Мы продолжим обсуждение наших взаимоотношений после ужина.

Подгоняемая голодом, Элери быстро разогрела духовку и поставила в нее сковороду, поручив Джеймсу накрыть на стол и нарезать хлеб. Спустя рекордно короткое время они сидели, уткнувшись в дымящиеся тарелки, стараясь не обращать внимания на повисшее в воздухе напряжение.

Пока они ели, Джеймс рассказывал о доме своих родителей в Провансе, и Элери молча, слушала, как он описывает благоухающий лавандой сад и дом с белыми ставнями. Она терялась в догадках – то ли он сожалеет о своей несдержанности, то ли хочет дать ей возможность прийти в себя.

Наконец с удовлетворенным вздохом он отложил нож и вилку.

– Чудесно. Мне разрешили поваляться сегодня утром после того, как я героически провел вечер с детьми, поэтому я позавтракал довольно поздно и с тех пор ничего не ел. А вы?

– Тост и кофе примерно в то же время, – сказала она. – Хотите еще чаю?

– Сидите. Я все сделаю. – Пока закипал чайник, Джеймс открыл дверь и выглянул наружу, но тут же вернулся, дрожа от холода.

– Снег валит по-прежнему. А ветер даже усилился. Разожгу-ка я в гостиной камин.

Элери убрала со стола и расставила все по местам, каждой клеточкой своего тела ощущая интимность ситуации, в которую они попали, на неопределенное время, оказавшись отрезанными от всего света. Наведя порядок на кухне, она вошла в гостиную и закрыла за собой дверь. Джеймс, сидя на корточках перед пылающим камином, подбрасывал поленья в огонь. Он обернулся и с улыбкой посмотрел на нее.

– Проходите и садитесь, Элери. К сожалению, у меня здесь нет телевизора.

– Совсем неплохо для разнообразия. – Она налила чай, стараясь не думать о том моменте, когда надо будет ложиться спать. Нагнувшись, протянула ему чашку и устроилась в углу дивана, устремив взгляд на танцующие языки пламени. – Здесь так тихо.

– Это все из-за снега. Обычно по вечерам здесь довольно оживленное движение – в деревенском пабе отлично кормят. – Джеймс выпрямился и, сев на диван рядом с ней, взял ее руку и крепко сжал в своих ладонях. – Что же нам делать, Элери?

– Делать? – вздрогнула она.

– Я не предлагаю вам разгадывать кроссворды или перекинуться в бридж, – с иронией вымолвил он. – Я хотел сказать, что будет завтра, когда мы увидимся в «Нортволде».

Интересно, подумала Элери, ощущает ли он, как бешено, бьется ее сердце.

– Если мы вообще попадем туда завтра.

– Не завтра, так послезавтра. Что бы там ни было, но жизнь продолжается, – невозмутимо проговорил Джеймс. – Меня просто интересует, как вы себе представляете дальнейшее развитие событий.