Нундинаэ и сельские асвак обслуживали в основном сельскую торговлю, и они делали это менее экономически систематично, чем периодические рыночные системы низменностей. Например, нундинаэ и сельские асвак не могут быть вписаны в логику размещения розничной торговли теории центральных мест, и, хотя они собираются через определенные промежутки времени, их расписание рыночных дней не скоординировано для облегчения межрыночных поездок. Фактически, вместо интегрированных систем рынков с согласованным расписанием работы на неделю, каждый нундинаэ и сельский асвак функционировали как независимое образование. Сегодня они иногда даже имеют расписание рыночных дней, которое противоречит расписанию других рынков. Я бы сказал, что это так, потому что в такой развивающейся рыночной ситуации между рынками часто возникает конкуренция за региональное первенство.

Рынки возвышенностей были и остаются непохожими на рынки низменностей и с точки зрения их связи с политическими структурами. Государства низменности (в том числе Римская империя в Северной Африке) могли бы попытаться установить контроль над рынками возвышенностей и обложить их налогами. Однако такой контроль трудно установить из-за логистических и военных ограничений, накладываемых на государственную власть в горных и маргинальных районах, где доминируют могущественные племенные группы. Кроме того, известно, что местное население сопротивляется вмешательству центрального государства в рыночные отношения. В результате нундины и горные асваки характеризуются определенной степенью самоорганизации. Это верно в том смысле, что эти рынки институционально развивались в значительной степени вне официальных структур государств, которые с доримских времен контролировали прибрежные и низменные районы. Нундинские и горные асваки также были в значительной степени отделены от контроля даже со стороны членов местной берберской правящей элиты, потому что, как говорит Шоу (Shaw, 1981: 53): "Попытка одного вождя или сегмента установить контроль над рынком немедленно вызывает подозрение и недовольство других соплеменников". В результате рынки превратились в социальную сферу, отдельную от деревенской общины и государства. Например, в недавней истории рынков на возвышенностях, чтобы собрать вместе потенциально враждующие клановые сегменты или этнические группы для торговли (а также для участия в других формах социального взаимодействия), требовалась управленческая власть аггарума, берберских святых людей, "чьи магические силы ... не только обеспечивают мир на рынке, но и его процветание" (Shaw 1981: 53). Тот факт, что святые люди не являются членами берберской правящей элиты, обеспечивает им степень социальной нейтральности, подходящую для поддержания мирной рыночной торговли и сохранения приемлемого уровня нейтралитета при разрешении рыночных споров.

Нундины и асвак Блед-эс-Сиба также можно отличить от равнинных рынков с точки зрения их относительной роли в обществе. Если низинные рынки служили в основном коммерческим целям, то рынки на возвышенностях, по мнению Шоу, являются "тотальными" институтами, выполняющими не только экономические функции. Они являются (и являлись) ареной, на которой могут быть урегулированы споры между враждующими племенами, а также местом, где берберский лидер "начинает свое восхождение... распространяет свое покровительство... и может заключать союзы" (Shaw 1981: 56). Рынки также служили местом встреч, где происходили подрывные политические действия, которые могли угрожать даже имперским интересам. Например, Бенет (1957: 193) повторяет утверждение Э. Дутта о том, что на таких рынках "передается политическая информация, делаются заявления властей и формируется реакция на них... зарождаются политические заговоры, поднимается общественный резонанс, выдвигаются широкомысленные предложения и вынашиваются преступления". Именно это сочетание коммерческих и политических функций, как свидетельствует Шоу, как для Римской империи, так и для более поздних колониальных и более поздних периодов, сделало сельские рынки центральными в социальной структуре берберского общества в масштабах, превышающих деревню, клан или племя.

Пограничные рынки

В развитие предложения Мейна о происхождении рынков я предполагаю, что в таких ситуациях, как римские nundinae и более поздние горные aswâq, нам открывается окно в важный тип среды, в которой люди впервые решали проблемы сотрудничества. Хотя в некоторых случаях географы и антропологи обращали свое внимание на рынки, они в основном делали акцент на иерархически структурированных периодических рыночных системах, аналогичных римскому mercatus. Однако для моих целей я бы утверждал, что периодические рыночные системы такого типа представляют меньший интерес для теории кооперации, поскольку они являются результатом тысячелетних социальных изменений, включая, в некоторых случаях, процесс инкорпорации маргинальных пограничных рынков в официальные структуры государств и их устоявшиеся судебные и другие институциональные порядки. В отличие от них, более сельские рынки, такие как асуак и нундинае, были "пограничными рынками", расположенными в маргинальной социальной среде. Эти условия были богаты потенциалом новизны и социальных изменений, поскольку люди были мотивированы решать проблемы рыночного сотрудничества таким образом, что это требовало от них оспаривать моральные допущения традиционных политических областей и разрабатывать новые формы инкорпоративного социального взаимодействия.

Важно вовлечь сельские и маргинальные районы в разговор о социальных и культурных изменениях. На более ранних этапах становления государства во всех ранних цивилизациях социальные ландшафты, аналогичные Блед-эс-Сиба, представляли проблемы и возможности для строителей рынка. Поле власти всех ранних аграрных государств было ограничено территориально из-за логистических проблем управления на расстоянии с технологически ограниченными видами транспорта и связи. В результате пространственная структура ранних полисов состояла из дискретных участков тесно управляемых территорий, окруженных слабо управляемыми зонами. Таким образом, вместо (обычно) четко определенных границ, как между современными государствами, межполисные пространства представляли собой пограничные зоны со слабой властью, возникшей в результате перекрытия суверенитета конкурирующих государств, или же там, где контроль перекрывался и оспаривался. В любом случае, эти пограничные "зоны раздробления" между ядрами государств обычно слабо управлялись, часто были населены бандитами и были сопряжены с риском для путешествий, усугубляемым возможностью военных действий, которые могли возникнуть между противоборствующими государствами. Используя Северную Африку в качестве полезного примера, далее я разрабатываю схему для понимания того, как ключевые аспекты рыночного сотрудничества могли быть впервые сформированы в таких маргинальных, интерстициальных контекстах, начиная со сравнения форм сотрудничества на рынках, которые я называю "ограниченными" и "открытыми".

Переход от ограниченных к открытым рынкам

Nundinae, а также более поздние горные aswâq Северной Африки демонстрируют некоторые из характерных аспектов рыночного сотрудничества, которые я развиваю в этой главе, относящиеся к тому, что я буду называть открытыми рынками, но чтобы поместить такие рыночные площадки в контекст, я сначала укажу на природу того, что я называю ограниченными рынками. Под ограниченными я подразумеваю рыночные системы, в которых широкое участие обычных людей сдерживается либо из-за отсутствия подходящих рыночных институтов, либо из-за власти элитных коммерческих субъектов, подавляющих свободную рыночную конкуренцию, либо из-за того и другого. В этом и следующем разделах я рассматриваю институциональные стратегии, способствующие свободной конкуренции и широкому участию в некоторых ранних