способов повысить вероятность того, что участники рынка будут придерживаться моральных требований рыночной торговли. Кроме того, религиозные деятели, являющиеся образцами нравственности, могут быть весьма подходящими для того, чтобы выступать в роли судей на рынке. В качестве примера можно привести периодические рынки и ярмарки, которые проводились в рамках религиозных праздников (панегириков) в Древней Греции, а также многочисленные средневековые европейские рынки, которые располагались вблизи древних языческих культовых центров, христианских церквей (которые получали финансовую выгоду от их проведения) и мест паломничества (рис. 6.5). Ранее я уже упоминал о берберских святых, чей престиж использовался строителями рынков для вынесения нейтральных решений, но считалось, что их авторитет также повышает безопасность рынка. На некоторых рынках возводились святилища в честь религиозных авторитетов, прославившихся своими успехами в управлении рынком. Святилище символизировало, что даже после смерти порядок на рынке может поддерживать "грозный святой" (Benet 1957: 201).

Ярмарка в Импрунете, Жак Калло, 1619. Воспроизведено с разрешения Музея изобразительных искусств Сан-Франциско, Сан-Франциско.

 

Рынок как отдельный социальный домен и сфера ценностей: Стратегия пограничья и лиминальность рынка

"Как "думать" о рынке? . . . В центре рынка ... мы обнаруживаем смешение категорий, которые обычно держатся отдельно и противоположно: центр и периферия, внутреннее и внешнее, чужое и местное, коммерция и праздник, высокое и низкое. На рынке чистые и простые категории мышления оказываются растерянными и односторонними. Только гибридные понятия подходят для такого гибридного места". (Питер Сталлибрасс и Аллон Уайт 1986: 27)

"Таким образом, у неофициальной народной культуры Средневековья и даже Ренессанса есть своя территория и свое особое время, время ярмарок и пиров. Эта территория... была своеобразным вторым миром внутри официального средневекового порядка и управлялась особым типом отношений, свободных, привычных, рыночных". (Михаил Бахтин 1984: 154, комментируя литературу Рабле)

Институты и этические кодексы, стимулирующие участие простых людей в открытых рынках, должны основываться на понимании того, что все участники рынка обладают необходимыми моральными способностями, чтобы понимать разницу между собственными интересами и моральными обязательствами. Если это так, то участники рынка могут свободно участвовать в сделках на равных, как моральные равные, преодолевая разделение по социальному рангу, богатству, этнической принадлежности и полу. Всепроникающее социальное неравенство, характерное для многих досовременных обществ, особенно для тех, которые склонны к принудительному правлению, всегда представляло собой сложное препятствие для тех, кто стремился к развитию рыночных отношений. Преодоление социальной асимметрии требует радикального шага, а именно: создания рынка как области, в которой существует то, что Вебер (1978: 637, ориг. 1922) описал как состояние "абсолютной деперсонализации... противоречащее всем элементарным формам человеческих отношений... [например, основанных на] . ...личном братстве или даже кровном родстве". Вебер понимал, что обезличенная рыночная этика подразумевает радикальный отход от этических систем, лежащих в основе других социальных сфер общества, превращая рыночную среду в то, что он называл отдельной "сферой ценностей" в рамках более широкого круга общества. По его мнению, эта сфера противостоит социальным конвенциям, связывающим статус с привилегиями власти и богатства, которые существуют в других сферах.

Идея Вебера о разделении сфер ценностей - это полезный путь к эмпирическому анализу, который можно задействовать, во-первых, указав на пространственную логику, требующую физического разделения контрастных сфер ценностей. Франциско Бенет (1957: 212) указал на важность такого рода пространственного структурирования, когда отметил, что деревня и рынок, два ключевых локуса берберского социального действия, должны быть разделены, потому что "если бы их не было, эти противоположности пришли бы к лобовому столкновению". Аналогичным образом, Герц (Geertz, 1979: 197) в своем исследовании марокканского рынка Сефру отмечает, что рынок "физически и институционально изолирован практически от всех других контекстов социальной жизни", имеет свой собственный моральный кодекс - Hisba ("завет рынка") - и свою собственную языковую культуру. Последнее относится к особенностям рыночного лексикона, не используемого в других социальных условиях, включая сложную терминологию, относящуюся к правдивости и искренности человека; единственными языковыми аналогами, которые Герц смог найти для этого лексикона, были термины, относящиеся к брачному контракту, благотворительности и религиозности. Другие уникальные лексические домены рынка связаны с новостями, информацией и ее правдивостью, а также со способами коммуникации: разговором, разговорчивостью, свободным владением рыночными операциями и навыками общения.

Стратегия размещения рынков в маргинальных районах на границах эффективного политического контроля - стратегия приграничных территорий - обычно используется строителями рынков, чтобы отделить рынок и его систему управления от влияния или контроля со стороны какого-либо одного политического центра. А маргинальное пограничное население, чья лояльность может быть разделена между несколькими государствами, может быть хорошо расположено в социальном и культурном плане для создания рыночных институтов, которые предоставляют такие услуги, как беспристрастное судебное разбирательство. На рынках, которые я изучал, существует дополнительный элемент социального и культурного строительства рынка, выходящий за рамки физического, социального и языкового отделения рынков от других социальных областей. Пространственная логика разделения дополняется преобразующей идентичность силой того, что антропологи называют лиминальным процессом. В данном случае, переступив порог рынка, маркетолог попадает в лиминальную фазу, в которой он или она выходит из социальных и культурных предрассудков и способов принудительного присвоения товаров и услуг, существующих в политическом сообществе, на что намекает Бахтин в приведенной выше цитате. Как отмечает Виктор Тернер (1969: 131-35), в лиминальной фазе социальные взаимодействия будут более эгалитарными, близкими и прямыми, чем в политической сфере, где статусные различия и языковые категории определяют жесткий кодекс поведения, который может привести к физическому разделению людей и неспособности эффективно общаться или сотрудничать.

Веберовское понятие "абсолютного обезличивания" также проявляется в том, что лиминальная фаза способна растворить этническую принадлежность или другие возможные источники фракционности и споров, которые могут помешать функционированию рынка, в том числе ослабить неравенство, существующее в системах гендерной иерархии. Рынки часто рассматриваются как область, где традиционные роли женщин ослаблены, что позволяет им действовать в необычной степени как автономные экономические акторы. Например, как отмечает Бенет (1957: 205) в Берберском нагорье, даже в этом исламском обществе женщины участвовали в рыночных сделках как независимые коммерсанты, а "рынок - это источник женского частного дохода". В доиспанской ацтекской Мексике для женщин "основным способом социального продвижения для лиц недворянского происхождения была меркантильная деятельность в качестве члена гильдии Pochteca [купцов]", и женщины занимали видное место на рынках в качестве продавцов и администраторов (McCafferty and McCafferty 1988: 48).

Лиминальность подчеркивается путем обозначения границы рынка как социально и символически значимого порога. Маркеры, стены или другие элементы, определяющие порог, часто символически демаркируют границы рынка. Обозначение границ очевидно даже в тех