— Я обещаю тебя убить.

— Уже четвёртый год.

— Не важно.

— Да, главное, что я помню и оборачиваюсь. Как говорят у вас на Корсике.

— Я родилась в джунглях, рыжий пройдоха!

Лис оскорбительно фыркнул, развернулся и, не сказав более ни слова, вышел вон.

Мне ничего не оставалось, кроме как неуклюже поклониться, извиниться и дать задний ход. Чёрная пантера, рыча, показала мне зубы, а потом вдруг нежно улыбнулась и подарила мне воздушный поцелуй. Я так смутился, что невероятным образом выскочил из лавки раньше моего учителя.

— Сэр, я…

— Мальчик мой, ты был великолепен, — несколько задумчиво пробормотал он, с наслаждением вдыхая свежий, не испорченный благовониями воздух. — Довольно непривычно видеть, как кто-то за меня заступается.

— Она была грубой, — надулся я.

— Она могла бы разорвать тебя на тысячу кусков, прежде чем ты успел бы даже удивиться тому, что происходит. Хочешь сидеть с арфой на небесах?

— Нет…

— Тогда научись сдерживать язык. Это первое, чему учатся «близкие к природе», и людям оно точно бы не повредило. Майкл?

— Сэр?

— Ты промолчал.

— Потому что не могу дать вам слово, что я буду держать язык за зубами, когда вас оскорбляют.

Лис рассеянно потрепал меня по плечу и вскинул руку над головой, пытаясь остановить ближайший кеб. Два он пропустил, ими управляли вороные кони. Хотя второй был с белой полосой на морде, мой учитель всё равно предпочёл игнорировать его приветствие.

Мы сели в кеб, управляемый белой лошадью из Норфолка. Я бы и не знал, но Лис сказал, что акцент легко читается и не слышать этого может только глухой. Или, как он выразился словами Фрэнсиса, ещё те, кому «медведь на ухо наступил». Лично я, как вменяемый англичанин, даже представить себе подобного не мог, жуть какая-то…

— Домой, мой мальчик. — Месье Ренар развалился в кебе, вытянув ноги. — Нас ждут. И, как понимаешь, инспектор вряд ли имеет много свободного времени.

— Но, сэр, разве ваши договорённости с сэром Радживом Капуром не построены на непривлечении полиции?

— Как я уже говорил тебе, все мои обязательства не должны нарушать законов Британской империи. А так искомый алмаз Шести Раджей, попав в нужные руки, может серьёзно изменить политику нашей любимой страны. Поймал тему?

— Э-э, думаю, да, сэр! — привычно отрапортовал я, хотя по большому счёту мне мало что было понятно. — Какой тигр, когда речь идёт о национальных интересах, верно?

Лис покосился на меня с явным подозрением, но спорить не стал, предъявлять претензий тем более. До особняка в первой береговой линии под Тауэрским мостом мы доехали не то чтобы быстро, но спокойно, уверенно и надёжно. У меня стали укореняться предубеждения против чёрных вороных кебменов. Застрелите меня, если я хотя бы заговорю с вороным конём! Клянусь святым Ньютоном!

— Месье, вас ожидают. — Старый дворецкий открыл нам дверь ровно за секунду до того, как мой учитель протянул лапу к электрическому молотку. Как он это делает, ума не приложу?!

Мы прошли в прихожую, мистер Лис сбросил свой плащ на руки верного Шарля и нарочито медленным шагом продефилировал в залу, где его дожидался инспектор Хаггерт и его верный спутник, доберман Гавкинс. Должен признать, это довольно редкий случай, когда имя полностью соответствовало характеру персонажа.

Мне вновь предстояло играть прежнюю роль — безмолвного помощника и секретаря, записывающего каждое сказанное слово. Два чина Скотленд-Ярда сидели в наших креслах и пили наш виски. Ну, по совести говоря, виски пил инспектор, а Гавкинс привычно покачивал в руках чашечку тёплых сливок.

— Добрый вечер, инспектор! Очень надеюсь, что Шарль подал ваш любимый ирландский односолодовый? Вы ведь злоупотребляете только им, но зато изрядно. Гавкинс? Ну… собственно, сливки они и есть сливки. Натуральные, других у нас не бывает. Да вы бы и на один глоток определили растительную фальшивку, верно, приятель? Да, да, я вам льщу…

Добрый дядечка из Скотленд-Ярда и его преданный друг-доберман одновременно едва ли не подавились каждый своим напитком. Когда ему нужно, мистер Лис умел быть крайне досадным объектом. То есть быть столь безукоризненно вежливым, что все остальные хотели его придушить. У меня такое пока не получалось.

— Ренар, вы ведь сами вызвали нас.

— О да, инспектор! Итак, я воззвал к вашему состраданию не просто так, а в минуту скорби.

— Ты не выглядишь несчастным, Лис, — сквозь зубы проворчал сержант.

— Разве? Но я и не говорил, что несчастен. Я скорблю о том, что вынужден держать за зубами тайну, к которой вы оба, да и все мы тут волей случайного рока имеем некоторое отношение.

— Объяснитесь, сэр, — кротко попросил мистер Хаггерт.

— С превеликим удовольствием, джентльмены, но вы должны дать слово, что не потребуете от меня раскрытия определённых подробностей.

— Это не тебе решать, рыжий хам…

— Увы, дружище, но я дал слово.

Гавкинс молча показал страшную пасть, демонстрируя зубы, сделавшие бы честь любому адскому псу. Мой учитель и усом не повёл, а лишь подмигнул дворецкому, мгновенно долившему сливки доберману. Тот принюхался и сдался, они действительно были великолепны.

— Я принимаю ваше молчание как знак согласия, — чопорно выпрямился мистер Лис. — Итак, к моим услугам обратился некий богатый джентльмен, сделавший себе состояние в наших южных колониях. У него пропал некий предмет, о котором он не хотел бы ставить в известность нашу и без того очень занятую полицию. Однако он оставил мне вот этот рисунок.

Чины из Скотленд-Ярда едва не столкнулись лбами, вырывая друг у друга блокнотный лист с нацарапанной звездой в овале.

— Ничего не напоминает?

— Дьявол вас раздери, Ренар! Шесть девушек были убиты в Лондоне по этой проклятой схеме! Не сообрази мы пойти за кебом, и ваш мальчик…

— Мой секретарь, — ровно поправил Лис.

— …пополнил бы городское кладбище, поставив седьмую точку в шестиугольнике, — чуть сбавив тон, прорычал грузный инспектор. — Виски больше не наливайте, мне ещё на работу. Итак, кто он?

— Я дал слово.

Доберман привычно зарычал, играя желваками.

— Плесните виски, — сдулся мистер Хаггерт. — И продолжайте уже, чтоб вас…

— Мы потянули за одну случайную ниточку и считаем, что кража предмета могла быть произведена группой очень опасных людей. Это не просто уличная шайка, они полноценная организация. Причём настолько могущественная, что исполнявший их волю негодяй Маккейн предпочёл страшный способ самоубийства из страха выдать их под пытками.

— В полиции Лондона не пытают, — ворчливо влез сержант.

— О, поверьте, для большинства приличных людей один факт лицезрения вашей жуткой морды вполне себе пытка.

— Что-о?!

Инспектор поймал за воротник яростно рвущегося из пут служебного пальто добермана Гавкинса.

— Успокойтесь, сержант. Месье Ренар?

— Я прошу предоставить мне все полномочия