Бо́льшую часть помещения занимали стеллажи с книгами, но это были самые обычные книги: романы, популярная литература, пособия по бизнесу. Один стеллаж сверху донизу был забит разноцветными папками. Эва посмотрела на их корешки: счета, расчеты, документы. Тоска… На гигантском письменном столе красного дерева лежали счета-фактуры и служебные бумаги, визитница с визитками разных председателей и директоров, фамилии которых ни о чем Эве не говорили, авторучки, беспорядочно разбросанные банковские карточки, немного служебной корреспонденции, стояло пресс-папье в виде головы тигра…

Эва села за стол в мягкое кожаное кресло, которое сразу же приняло ее форму, – она как будто опустилась в гусиный пух. Никогда в жизни девушка не сидела на чем-то настолько удобном! Эва немного отодвинулась от стола и, отталкиваясь ногами, принялась крутиться вместе с креслом.

Она остановила кресло, только когда закружилось в голове. Немного подождала, чтобы вертолет, круживший в голове, успокоился, и снова придвинулась к столу. Чертик сильно кольнул ее в плечо. Эва мгновение размышляла, прислушиваясь, но в доме стояла полная тишина. Она потянула за большой ящик стола и открыла его.

Там оказалась толстая папка. Эва взяла ее и прочитала: «Венжувка, 1935». В папке лежали какие-то старые документы. Девушка присмотрелась, высматривая биологические повреждения. «Профессиональная привычка», – тут же мысленно пожурила она себя. На старых картах и планах стояли написанные швабахером немецкие названия, которые ни о чем Эве не говорили. Покопавшись в ящике, она обнаружила корреспонденцию на английском языке, после бегло просмотрела, что еще было внутри, но детально разбираться не стала, так как заметила в глубине ящика два альбома с фотографиями. Вытащила один. Александр лет десять назад, обритый наголо, в слишком большом пиджаке, обнимается с какой-то выбеленной блондинкой. Оба выглядели влюбленными и счастливыми, за их спинами виднелся римский Колизей. Эва, следовало это признать, почувствовала укол ревности. Были еще фотографии: блондинка на пляже в Римини, они вместе ужинают, снимки с Лазурного побережья – видимо, из другой поездки, так как прически у обоих подверглись значительным изменениям: он отпустил волосы такой длины, как сейчас, а она подстриглась под пажа, – фото в Нью-Йорке… И наконец – Боже мой! – фотографии беременной женщины с большим животом. «Неудивительно», – подумала Эва, когда на фотографиях в следующем альбоме увидела, что Александр держит в руках два одинаковых свертка. Хозяева этих свертков в голубых рубашках поло стояли через несколько лет на снимках в порту в Монако. «Боже, они же выглядят, как Александр, это невероятно! У него два сына! Он никогда о них не упоминал». Эва чувствовала, как мурашки бегут по спине. Неожиданно она услышала какой-то звук, несомненно указывавший на то, что Малгожата вернулась из магазина. Положив альбомы на место, быстро закрыла ящик, придвинула кресло к столу и бесшумно, как кот, сбежала с места преступления. Ей не хотелось даже думать, что могло произойти, если бы старуха застала ее в кабинете хозяина.

«Значит, у Александра есть дети!» – эта мысль назойливо стучала у нее в голове. И его таинственное прошлое – Эва хорошо это знала – теперь не даст ей покоя.

Миром, по мнению Патриции, правили простые принципы. Те, которым она ежедневно следовала, оказывая процветающим фирмам услуги пиара, оправдывали себя и в жизни. Без инвестиций нет прибыли, поэтому Патриция не жалела усилий и средств. На тридцатилетие, спланировав взять для сохранения тайны длительный отпуск, она исправила нос у самого популярного варшавского пластического хирурга. Несмотря на первоначальное сопротивление доктора, источавшего ауру доверия (возможно, благодаря неоспоримой схожести с Папой Смурфом), считавшего, что это совершенно ни к чему, Патриции сделали небольшую липосакцию, благодаря чему ее живот вернулся к формам подросткового возраста. Через несколько месяцев она исправила также бюст, что оказалось мастерским ходом: ее акции резко пошли в гору, что невозможно было объяснить ничем иным, как эффективностью этого небольшого вмешательства в несовершенную мать-природу.

Когда рядом такой мужчина, как Александр, расслабляться нельзя. Патриция постоянно следила за собой. Хорошо ли она выглядит? Не потрескался ли лак на ногтях? Не выбилась ли из сделанной только утром прически непокорная прядь? Она старалась угадать потребности Алекса до того, как он успеет о них подумать. Не проголодался ли он? Не выпил бы кофе после завтрака? Или сюрприз в виде быстрого визита в автомойку после того, как он носился на «рендж ровере» по отвратительным деревенским дорогам. А если Александр упомянул о новом детективе, который похвалил его знакомый, на следующий день свеженький экземпляр уже лежал у него на ночном столике. Забота включала, ясное дело, также и более пикантные сферы жизни. Как образцовая ученица, Патриция повышала квалификацию, внимательно изучая фильмы для взрослых, чтобы удивить Александра чем-нибудь, о чем он, наверное, постыдился бы даже попросить. Это всегда работало. Просто мужчина должен быть удовлетворен во всех областях. «Покажите мне мужчину, который не хочет, чтобы его баловали», – как-то в приступе хорошего настроения изложила она свое жизненное кредо подругам по вылазкам в город.

Благодаря этому, как только она начинала действовать, мужчина, выбранный в качестве цели, попадал в зависимость еще до того, как успевал понять, что происходит. Нужно только уметь хорошо играть в эти игры. Лучше всех. А это означало, что она не могла позволить себе ни малейшего провала. Все должно быть идеальным! Она одна знала, сколько усилий нужно для организации этого идеального мира.

Патриция принадлежала к девушкам, которые сидели на нескольких стульях, но на этот раз сомнений не было: Алекс – ее добыча номер один. Работа на него была самым удачным стечением обстоятельств за всю ее жизнь. Наткнулась на нее Патриция случайно. Но все остальное – методичное плетение сети вокруг самого сексуального в стране шефа – было ее и только ее заслугой, наработанной тяжелым трудом, самопожертвованием и, как всегда, идеальной организацией. Никто и ничто не могло у нее этого отнять. Достаточно только ничего не испортить. По крайней мере, так ей казалось.

Патриция не была слишком наивной, чтобы мечтать о свадьбе со сказочным принцем, она была реалисткой и не особенно задумывалась о будущем. Надо просто использовать свое время и получить от него как можно больше. Александр был не просто красавчиком, внешность которого сбивала с ног, у него был вкус, кроме того, он умел быть действительно милым. Один раз у Патриции даже мелькнула мысль, что с ним было бы приятно проводить время, даже если бы у него не было сумм со столькими нулями на счету и он не покупал бы ей красивые безделушки. Но это, похоже, все же преувеличение, минутное помутнение рассудка!

Она была большой девочкой и старалась не питать иллюзий относительно чего-то более серьезного. Однако в глубине ее сердца – а у Патриции, несмотря на вызывающую внешность, было сердце! – тлело сокровенное желание, в котором она не признавалась даже себе, чтобы Александр стал ее долгосрочным проектом…

Удачно сложилось, что несколько месяцев назад Александр забился в деревенское захолустье. Это естественным путем уничтожило конкуренцию, которой хватало в Варшаве, где Кропивницкого окружал хоровод женщин, от которых невозможно было отбиться. И неудивительно. Такой товар – и свободен? Подобного в природе не бывает.