Он и сообщения передавал покровителям через компьютер в виде аналитических сводок, полагая, что делает «доброе дело». Сегодня ему надо было обязательно рассказать «другу Эдварду» (куратор представился именно так) о новых находках на дне озера Восток, сделанных подводным роботом после восстановления связи с ним.

«Глазастику» удалось очистить от донных отложений участок щупальце видного вала длиной в шестьдесят метров, ведущего от Колонны к главному куполу на дне озера, и стало понятно, что это верх трубы, сделанной из блестящего материала коричневого цвета наподобие керамики. Ни одного стыка или шва на трубе не оказалось, но все были уверены, что это не лавовый ручей, как предположил кто‑то из геологов, когда‑то стекающий со склонов вулкана, а искусственное сооружение. Уж больно ровным и гладким выглядел этот «ручей».

Попробовал «Глазастик» и взять пробу Колонны, венчающей трубу, однако не смог. Клешни манипулятора соскальзывали с граней скалы, а её прочность явно превосходила прочность металлических резаков робота.

Убедившись, что он остался один в модуле, Рембо настроил тщательно зашифрованный личный буфер обмена, вбил в аттач текст сообщения, добавил фотографии, сделанные камерами «Глазастика» и хранившиеся в памяти компьютера начальника станции, и послал файл через открытый канал спутниковой связи в небо Антарктиды, высчитав, что именно в этот момент над материком будет пролетать один из американских спутников.

Однако случилось непонятное: компьютер вдруг заартачился, выдав красный транспарант со словом abort, а вслед за ним ещё один – со словом break[14].

– Что за фейк?! – изумился Рембо. – Глючишь, парниша? А ну делай back![15]

Но и второй посыл не прошёл, компьютер отказывался отправлять кодированный файл абоненту.

Рембо взмок, начал судорожно бегать пальцами по клавиатуре, проверяя настройки BIOS, и услышал тихий вежливый голос:

– Что, Борис Рэмович, не получается?

Рембо дёрнулся, оглядываясь.

На него из‑за перегородки соседнего рабочего места, где обычно сидел заместитель начальника станции, смотрел средних лет белобрысый мужчина в синем шерстяном комби‑костюме. Рембо вспомнил: этот человек прилетел на станцию после гибели инженеров шахты и заменил одного из погибших.

– Bug[16], – прошептал омертвевшими губами молодой человек, пытаясь нащупать на клавиатуре клавишу clear (очистить).

– Не надо, Борис Рэмович, – погрозил пальцем белобрысый, – не поможет. Это не «жучок». Отодвиньтесь от стола, поговорим спокойно.

Лязгнула дверь, впуская в помещение клуб белого тумана. Вошёл Пименов с заиндевевшими бровями.

– Успел?

– Не успел, – усмехнулся белобрысый. – Всё записано, от начала до конца. Сейчас он нам всё расскажет, а послезавтра мы отправим его домой.

– К‑куда? – прошептал Рембо.

– Есть такая организация – Федеральная служба безопасности, она примет вас с радостью.

– Н‑не надо…

– Надо, Борис Рэмович, надо. Надеюсь, чистосердечное признание позволит вам избежать сурового наказания.

– Я просто… – Ремзин в замешательстве посмотрел на начальника станции, подсевшего к компьютеру.

– Кому вы передавали шифровки?

– Это просто письма…

– Аналитические доклады. Кому?

– Его зовут Эдвард…

– Где вы с ним познакомились?

– Я не знаком с ним лично, мне дали его почту и ник…

– Кто дал?

– Вергилий Сергеевич.

– Кто?

– Директор Фонда перспективных исследований Сванидзе, – сказал белобрысый.

– Вон, значит, откуда ноги растут?

– Больно уж лакомый кусок – Антарктида, все торопятся заглянуть под лёд и завладеть её сокровищами. К тому же мы первыми начали бурить льды к озёрам и обнаружили развалины.

– Ага, нашёл. – Пименов вывел на экран замысловатую математическую конструкцию, под которой прятался зашифрованный файл. – Ключ?

Компьютерщик сглотнул, переводя расширенные глаза с Пименова на мужчину в синем костюме.

– Честное слово, я не знал… не хотел…

– Ключ!

Рембо потянулся к пульту, но белобрысый остановил его.

– Напиши на листочке.

Молодой человек побледнел, покорно воспроизвёл на листе бумаги код расшифровки.

Пименов, хорошо владевший программным интерфейсом, ввёл пароль, прочитал донесение Рембо, посмотрел фотографии, оглянулся.

– Ты хоть понимаешь, дурак, что натворил?

– Я н‑не… д‑да! – мелко закивал головой Рембо. – Но я же ничего секретного не передавал, только про озеро…

– Безнадёжен, – с сожалением сказал белобрысый. – Кто только рожает таких уродов?

– Ну, рожают всех детей одинаково, а вот потом кто их воспитывает?

– Компьютер.

– Именно. Ведь он же искренне не понимает, что совершил предательство. Что будем с ним делать, Кирилл Григорьевич?

– Два дня, до самолёта, придётся подержать его взаперти. Есть где?

– В медблоке разве что, под видом больного.

– Отлично, хотя о задержании не должен знать ни один лишний человек.

– Один я не смогу его охранять, нужна ещё пара надежных ребят.

– Кого порекомендуете?

– Медика Полынова… моего зама Васюченко.

– Хорошо, объясните им задачу.

Пименов вышел, на ходу натягивая на голову капюшон парки.

Рембо начал приходить в себя, порозовел.

– Я всё расскажу…

– Конечно, – согласился Кирилл Григорьевич, он же полковник ГРУ Мясоедов.

– Меня посадят?

– Смотря как себя поведёшь. Будешь полезен – скостят срок. Интересно, соглашаясь работать на ЦРУ, ты действительно не понимал, чем это может закончиться?

– Я не думал… не знал… что ЦРУ… Вергилий Сергеевич говорил, что о находках в Антарктиде должны знать все учёные… все люди.

– И ты поверил?

– Ну… да… что в этом плохого?

– И тебя не предупредили, чтобы ты никому больше кроме Эдуарда не передавал сообщения?

– Предупредили… инструктировали.

– И ты не понял, что, по сути, будешь работать на американскую разведку?

– Не думал… про разведку… хотел продвинуться…

– Хотел продвинуться, – усмехнулся белобрысый, – шпионя за своими коллегами. Сколько тебе лет?