в нетерпении думала Стася. – Рокотова должны были принять. Но вот когда? После школы? Очевидно, при выходе. Но тогда бы существовал риск того, что Рокотов, готовясь к следующему уроку, обнаружит подброшенный вес. Что-то тут нечисто…»

Словно в такт её мыслям в дверь без стука ворвалась запыхавшаяся и растрёпанная директриса.

– Что такое, Марина Евгеньевна? – удивлённо спросила «железная» физичка.

– Мария Юрьевна, там… – Всё никак не отдышавшись, отрывисто заговорила директриса. – Там полицейские…Они говорят – вы только подумайте! – что у нас есть в школе есть крупные наркодельцы…

«Ну, теперь всё встаёт на свои места», – Стася ловила каждое слово директрисы.

– Что вы такое говорите, Марина Евгеньевна? Какие наркодельцы? – Трубецкая окончательно сбилась с толку.

– А я им говорю: «Нет среди наших ребят таких!» Это клевета! У нас ребята хорошие…– начала было она, но была прервана зычным криком:

– Всем сидеть на местах, полиция!

Миг – и кабинет, как чёрная волна, захлестнули бойцы ОМОН. Быстро оцепив весь класс и перекрыв выход, они застыли, ожидая приказа командира подразделения. Тот вышел к доске.

– Поступил анонимный звонок, что среди учащихся одиннадцатого «А» класса есть человек, ответственный за крупный оборот наркотиков в вашей школе… – сурово отчеканил он твёрдым командирским голосом. – Прошу сохранять спокойствие, и приготовить к досмотру сумки, рюкзаки и ранцы…

– Послушайте, вы ошибаетесь, – зачастила директриса. – У нас одиннадцатые классы – образцовые ребята, победители многих олимпиад. Никто из них никогда бы не стал заниматься таким…

– Вот сейчас мы это и узнаем. Приступить к осмотру!

«Прямо-таки маски-шоу, бразильский карнавал, – Стася смотрела на Блинова – всем своим видом он показывал, что для него это не было неожиданностью. Он что-то шептал на ухо Чеботарёву, а тот посмеивался. – Ну, давайте, обыщите тут всех!»

Проверяли по рядам. Пока бойцы ОМОН выворачивали сумочки и косметички сидящих на первых партах бледных девчонок-отличниц, Стася всем своим существом ждала развязки. Дошла очередь и до неё – обыскав её сумку, силовики устремились дальше.

– Открой, – сказал один из них Рокотову, кивнув на рюкзак. Тот, ворча, подчинился.

Стася не сводила взгляд с Блинова, она видела, как тот, словно голодный пёс на кость, смотрел на обыск Рокотова. На парту падали тетради, пенал, мелкая шелуха, обёртки от шоколадок и жвачки…

– Чисто. Следующий, – Бойцы начали обыскивать соседа по парте, Мишку Дементьева.

Стася еле сдержалась, чтобы не рассмеяться при виде вытянутой, донельзя изумлённой хари Блинова. Больше девушке он был неинтересен – она пристально уставилась на Ковалёва. Тот ковырялся в своём смартфоне, переписываясь с кем-то – обыск его совсем не волновал.

«Погоди, ещё немного осталось…»

– Выложите всё содержимое вашего портфеля, – процедил боец Ковалёву.

– Да, конечно, – расхлябанно, с полуулыбкой, он расстегнул свой портфель, принявшись доставать оттуда немногочисленные тетради, зарядку для телефона, наушники…

Внезапно на его лице отразилось удивление. Рука наткнулась на что-то продолговатое.

– Ну, доставай дальше, – поторопил его силовик.

– Да, конечно, сейчас… – Он всё же достал из рюкзака перевязанный изолентой свёрток. Да так и застыл, глядя на него.

– Это…я…

– Дай-ка сюда, – Боец извлёк свёрток из негнущихся, скрюченных пальцев Ковалёва, аккуратно подцепил ножом изоленту, проткнул пакет…

– Героин, товарищ капитан, – изрёк он. – Грамм десять, не меньше.

Стася видела, как кровь отошла от лица Ковалёва, как оно побледнело, а затем посерело, вытянулось.

– Нет…нет, погодите…– мотая головой, он всё повторял одно и тоже: – Нет…

– Пакуйте его, парни, – кивнул капитан.

– Не дёргайся, бегунок, – Один из бойцов уже крепил бледному, как полотно Ковалёву наручники. – Пошли…

Один из них положил ему руку на плечо – Ковалёв принялся заваливаться набок, будто на него нагрузили не меньше тонны. Поддерживая его, бойцы повели Ковалёва по проходу между партами. Потерянным взглядом он метался по классу, стараясь хоть где-то найти поддержку.

– Да что же это… – Директриса осела на подставленный стул. Она была потрясена. – Это какое-то недоразумение, подождите…

Уже у самого выхода, подталкиваемый бойцами, Ковалёв пересёкся взглядом со Стасей. Дикий, необъятный страх плескался в его глазах, Ковалёва трясло. А Стася, скрестив руки на груди, смотрела на него полным презрения и ненависти взглядом. Улыбнувшись, она подмигнула ему.

– Ты… – Ковалёв выбросил кулак вперёд, указывая на Стасю. – Ты…

– Молчать! – Рывком бойцы выволокли совсем потерявшего рассудок Ковалёва, и поволокли его в сторону лестницы.

– Ты! Ты! – Его вопли разносились по всей школе. Обезумев, он бился в руках силовиков. – Тварь!!!

Наконец, всё стихло.

Всё до одного уставились на Стасю. В глазах читалось непонимание, изумление, и самое главное для неё самой – страх.

«И так будет с абсолютно каждым, кто посмеет сунуть в мою сторону своё жало», – Стася распрямила плечи.

– Мария Юрьевна, – сев за парту, Стася спокойно обратилась в физичке. – Давайте продолжим урок – нам к экзаменам ещё готовиться, пробники скоро…

Она открыла учебник, достала ручку, и также спокойно принялась за решение задач.

6.

Мрачная тишина установилась в классе. Никто никого не травил, не бил. Все настороженно приглядывались друг к другу. В классе, несмотря на приближающиеся праздники, царил страх.

О Ковалёве почти нечего было не слышно – он, благодаря стараниям своего папы, сидел дома под подпиской о невыезде, на связь не выходил, в соцсетях не появлялся. По крупицам до класса доходили слухи, что дело принимает дурной оборот, несмотря на связи его богатого и влиятельного папы.

В «Подслушано» нашей школы бурлили споры, выкладывались видео с бойцами ОМОН, ведущего помешавшегося Ковалёва по коридорам. В нашем классе если о таком и говорили, то только вполголоса, оглядываясь на читающую Стасю.

Касаемо же моего дела, то процесс шёл противоречиво – прошло уже несколько заседаний, но пока внятного вердикта суд вынести не сумел.

А время шло, близился новый год и пробные экзамены. Помимо учебной нагрузки, на нас, как на выпускной класс, взвалили организацию новогоднего огонька и дискотеки. Директриса особо напирала на этот факт, заверяя нас, что при должном старании все пройдет без сучка и задоринки.

Её стараниями, инцидент с Ковалёвым был быстро затёрт, и она делала вид, что ничего не произошло. Но, как говорится, человек предполагает, а располагает Кто-то другой…

Напевая себе что-то под нос, радостная и пахнущая морозом директриса, вошла в кабинет.

– Ниночка, сообрази чайку! – пропела она, раздеваясь, – Я немного замерзла.

Усевшись за своё кресло и прикрыв глаза от удовольствия, глава школы потихоньку отхлебывала из фаянсовой кружки.

– Ну что, Нина – живём! – Директриса широко улыбнулась.

– Немного не понимаю, Марина Евгеньевна…

– Я только что из департамента – нашей школе выделили деньги на ремонт старого крыла, а значит тёплое море и солнце нам