Такие сборы были не редкостью в семье. На них обсуждали важные события и серьезные решения – новые направления деятельности, слияние и разделы бизнеса, предстоящие браки, крупные проблемы разного характера. Пока был жив Григорий Петрович, он был эдаким неофициальным председателем семейного совета. Однако это не ограждало и его семью от разборов. Он до конца своей жизни вспоминал скандальный развод дочери Марии с Александром Михайловичем Жуковым и последующий брак с врачом Францем Франциевичем Гроером. Мария Григорьевна была не трусливого десятка и в некотором смысле даже авантюристкой. Встретив Гроера, она бросила мужа и детей от первого брака и вслед за возлюбленным отправилась на войну с Турцией, записавшись в тот же медицинский поезд сестрой милосердия. Родня была в полном недоумении. Григорию Петровичу пришлось очень постараться, чтобы замять эту историю после того, как он понял, что дочь не отступится. Несмотря на все неприятности, сопровождающие этот скандал, Маша, ее новый супруг и их совместные дети всегда были желанными гостями в родительском доме.

Теперь «председателем» стал Петр Степанович, тот самый кузен Григория Григорьевича, на балу которого он познакомился со своей будущей женой. В совете, помимо Александра и Гриши, принимали участие мужья сестер, которые сами по себе были уважаемыми людьми и представителями успешных купеческих фамилий, – Григорий Сергеевич Растеряев и Николай Дмитриевич Полежаев. По понятным причинам не приглашали мужа Марии Григорьевны, врача Гроера, который в основном жил в Варшаве. После осуждения свекра Ольги Григорьевны за преднамеренный поджог мельницы несговорчивого партнера по бизнесу и последующего признания ее супруга, Федора Овсянникова, банкротом, он тоже естественным путем выбыл из совета. Забегая вперед, второй муж Ольги Григорьевны, известный орнитолог Гончаров, тоже не слишком вольется в компанию купеческих родственников. У Елисеевых за ним закрепится прозвище «птицевод Гончаров».

Продвинутая семья Елисеевых не имела ничего против участия женщин в семейных советах. Это пошло еще с Марии Гавриловны, жены основателя династии, которая после смерти супруга, Петра Елисеева, успешно управляла делом до самой своей кончины. Однако не все сестры проявляли интерес к делам. Многие с удовольствием перекладывали эти скучные обязанности на плечи своих мужей. Самая активная в этом плане была Мария Степановна. Теперь, после кончины своего благоверного, она, единственная из дам, пожелала участвовать в этом совете.

Петр Степанович изначально хотел пригласить всех в Английский клуб, чтобы там за хорошей сигарой в расслабленной обстановке и обсудить дело. Но из-за Марии Степановны пришлось собрать всех у себя.

– Гриша, как дела в торговом доме? – начал он, как бы невзначай, когда все собрались.

– У нас с Сашей есть для вас новости, – начал Гриша.

– Если позволишь, Гриша, я хотел бы сам сделать объявление, – Александр Григорьевич словно почувствовал некие вибрации в воздухе по поводу темы совета и решил сразу же положить конец любым возможным недопониманиям. – В связи со своей возросшей занятостью на государственном поприще в образовательной деятельности я принял решение выйти из семейного торгового дела. Теперь Гриша будет единственным его владельцем. Я полагаю, нет сомнений в том, что он будет продолжать управлять торговым делом Елисеевых на том же высоком уровне, что и наши отцы.

– Сомнений в Гришиных способностях нет, – вступила Мария Степановна, пока все мужчины одобрительно кивали, – однако хотелось бы немного более подробно обсудить твой выход и причины, которые к этому привели.

– Помилуйте, да что ж здесь обсуждать? – неприятно удивился высказыванию кузины Григорий Григорьевич. – У Саши нет времени на торговый дом. Вот и весь сказ. Как вам, Мария Степановна, такие детальные объяснения?

То, что Гриша обращался к кузине по имени отчеству, показывало высшую степень его возмущения.

– Это совершенно верно. Фактически Гриша уже самостоятельно управляет торговым домом на протяжении нескольких месяцев. Теперь пришло время зафиксировать это положение дел де-юро, – примирительным, спокойным тоном включился Александр. – Что тебя настораживает, Маша?

– Ничего меня не настораживает, – надула губы Мария Степановна, которая не увидела поддержки среди остальных членов совета, – я знаю только, что дядюшка завещал торговый дом вам двоим. И я не вижу каких-то веских причин нарушать волю покойного. Если только тебя не поставили в такие условия, что ты вынужден выйти из дела…

– Что ты имеешь в виду? Будь добра, объяснись! – вспыхнул Гриша в очередной раз. Слова двоюродной сестры очень задевали его.

– Что ты выжил Сашу из дела, так же как твой отец когда-то выжил нашего батюшку и Петю… – выпалила Мария Степановна. Складывалось ощущение, что она давно затаила обиду на дядю, что выглядело довольно странно, учитывая весьма близкие отношения между двумя ветвями семьи Елисеевых и тем, как плотно племянница общалась с Григорием Петровичем. Острый на язык Григорий Петрович, бывало, подшучивал над своей племянницей. Однако все находили эти шутки безобидными. Возможно, все, кроме самой Марии Степановны?

Растеряев и Полежаев чувствовали себя немного неловко при этом внутрисемейном выяснении отношений.

– Маша, как можно! Ты, верно, забыла, что Григорий Петрович отказался от владения коммерческим банком, который он основал вместе с отцом, в нашу пользу. Это было общее решение, – возмутился Петр.

– Право, это смешно! – подключился Александр. – Если ты переживаешь за меня, то я здесь и заверяю тебя, что принял это решение добровольно, будучи в здравом уме и светлой памяти.

– Как ты смеешь! – Григорий Григорьевич покраснел, как будто его того и гляди хватит удар.

Петр Степанович встал, подошел к Марии Степановне и подал ей руку.

– Позволь тебя забрать на минутку, – он вывел Марию Степановну из комнаты. Это была единственная возможность остановить театр абсурда, в который превратился совет.

Пока их не было, Саша и зятья успокаивали Гришу, который до глубины души оскорбился не столько за себя, сколько за своего отца.

X

– Господа, я приношу извинения за свою сестру, – Петр вернулся в комнату один. – Она еще не совсем пришла в себя после смерти Федора Николаевича. Забудем, что она тут наговорила. Гриша, на самом деле мы рады за тебя и желаем тебе успеха! У тебя есть какие-то планы по дальнейшему развитию торгового дома?

Гриша сидел бордового цвета и напоминал закипающий чайник, разве что из ноздрей не валил пар и крышечка не подпрыгивала от бурливших в нем эмоций.

– Открою магазины в Москве и Киеве… думаю о реорганизации… – буркнул он. После сцены, устроенной кузиной, у него пропало всякое настроение обсуждать что-либо.

Вернувшись домой, он в красках рассказал о размолвке с Марией Степановной жене. Маша не могла поверить ушам своим. От кого от кого, но от Марии Степановны она никак не ожидала подобной выходки.

– Она обвинила отца! – ревел, как медведь, Гриша. – Да как