Проигнорировав лифты, я по лестнице взлетел наверх и на ходу вскочил в кресло оператора артиллерийских систем, запуская расчётный центр. Сейчас наверняка в диспетчерском модуле станции воют сирены, заметив начало работы моих боевых радаров и сканеров, но я успел навести прицел на уходящий челнок. По докладу Перуна, оборудование сканирования находилось именно там. Причём, судя по мощности излучения, способного пробить такую толстую броню, как у нас, там стояло оборудование, по меньшей мере, с крейсера пятого, а то и шестого ранга. Получается, челнок был модернизирован, реактор и оборудование занимали в нём практически всё место. Это что же, челнок-разведчик?

– Они теперь знают, что вы одни, а таким кораблём управлять без экипажа невозможно… по их уверенности, – сказал Перун. – Пригнать его сюда с некоторой сложностью можно, вот бой вести или ещё что, точно нет. Получается, у них козырь, и они об этом знают. Я засёк кодированную передачу с челнока на станцию.

– Крейсер «Нохан» вызывает челнок диспетчерской службы. Поясните причины немотивированного сканирования корабля. В случае отказа ответить – открываем огонь.

Крейсер уже окутался щитами, выходящими на полную мощность, крутились тарелки и решётки радаров, слезали с направляющих и пусковых защиты, и уже виднелись головки ракет. Башни орудий двигались, поднимая и опуская стволы, словно вынюхивая цель. Было видно, что корабль готов к бою. Причём реально готов, я в своих силах был уверен. Для меня местная охранная эскадра ничто, раскатаю в лепёшку. Артиллерия и пусковые самой станции, конечно, серьёзный противник щиту, но выбить их пушками ничего не стоит, защита у них не выдержит алюминиевые болванки, разогнанные туннельными пушками. Вот только хозяева станции, получив доклад от своих людей с челнока, были уверены в обратном. В том, что один человек, тем более мальчишка, просто ничего сделать не сможет. Шансов у меня, по их мнению, не было.

– Прекрати дурить, лучше отключи системы и подготовься к приёму досмотровой партии, – услышал я приказ на диспетчерской волне, в голосе неизвестного отчётливо слышались жёсткие нотки.

Мой ответ последовал незамедлительно, челнок исчез в огненной вспышке, выстрел средней плазменной пушки его полностью уничтожил, а туннельные пушки и орудия главного калибра уже били по охранным кораблям и артиллерийским палубам станции. Один крейсер шестого ранга сразу взорвался, у него рванули реакторы, средний носитель, выбрасывая кучу осколков и мусора, начал разваливаться пополам. В самой станции тоже начали появляться отверстия, не предназначенные конструкцией. Стрелял я так, что любому кадровому флотскому станет ясно, что в рубке находится опытная спаянная команда операторов-артиллеристов полного штата: два пилота, не меньше двух операторов защиты и капитан. Реально в эти времена один человек так вести бой просто не мог. Факт. До меня было фактом.

В эфире что-то постоянно кричали, поначалу требуя, а потом умоляя прекратить огонь. Но меня уже понесло, я перешёл в так называемый режим «Слияние», когда происходит полное единение с кораблём. Теперь у меня вообще не было проблем в этой мелкой стычке с управлением и расчётами. Я управлял каждым орудием, каждой пушкой, турелью, маневровым двигателем, чувствовал как свои пальцы оборудование щита, выстраивая его в три, а то и четыре уровня и ловя ответы противника, которых становилось всё меньше и меньше, по мере выбивания у них артиллерии. Какой-то псих-торговец одним залпом выпустил в меня весь запас ракет и попытался удрать за станцию. Он, видимо, решил помочь местным, пока другие отходили от шока. Не успел, получил в корму сперва две болванки из туннельных средних пушек, сбивших щит и повредивших разгонные двигатели, а потом я главным калибром добавил, добивая, отчего тот превратился в остывающий ком металла. Ракеты я перехватил так же главным калибром, расфокусировав прицел, отчего выстрелы были с распылением плазмы, а то, что пролетело мимо сгустков плазм в виде облака, посбивали турели ПКО. За весь бой мой щит принимал на себя только ответы артиллерии противника, из ракет было пропущено две или три из тех нескольких сотен, что по мне выпустили. С каждой секунды мой опыт рос, я осваивался и отвечал всё увереннее и увереннее.

– Ну чего ещё? – недовольно спросил я на очередной умоляющий вопль. К этому моменту мой кураж пропал, и я стал здраво мыслить.

– Прекратите огонь, – снова попросил неизвестный, возможно, дежурный диспетчер.

– С какой это радости?! – искренне удивился я, увеличивая мощь щита на переднюю полусферу и прекращая вести огонь. – Вы первые начали. По законам Фронтира ваши действия классифицируются как пиратские.

– Мы готовы заплатить.

– Я к вам сюда не для этого прилетел. Мне нужно было кое-что купить, а вы решили забрать мой корабль. Мне это не понравилось.

– Мы готовы заплатить и выполнить все ваши условия, – ответил тот же диспетчер. Кстати, тот, у которого были жёсткие нотки в голосе, в эфире больше не появлялся.

– Да подождите вы, я думаю, добивать вас или нет.

– У нас больше двадцати тысяч жителей, сейчас на две тысячи меньше, – тоскливо ответил тот.

Больше ему ничего не оставалось ответить. Кораблей охранения нет, кроме трёх малых, два находились на патрулировании по границам системы, а второй прятался за станцией, как и десяток-другой судов разных торговцев и мусорщиков. Они опасались попасть под случайный выстрел. По мне, вон, тоже били все кому не лень, и три стоявших рядом на парковке судна напоминали дуршлаг. Мазилы. Я же любовался на свою работу. Вся та сторона станции, что была повёрнута ко мне, обзавелась точечными отверстиями от огня туннельных пушек. Теперь с этой стороны не было ни артиллерии, ни ракетных установок, ни торпедных шахт – всё выбил. Многие из жителей, решив, что станции каюк, спасались, кто как мог. Борт станции покидали малые суда, спасательные капсулы и боты. Я на них внимания не обращал, захотят, вернутся. Добивать их дом я первоначально не собирался, а вот проучить – это да.

– Я стрелял только по оружейным модулям и по навесному вооружению, причём снарядами с эффектом разрывных. Уверен, у вас на пультах нет сигналов о серьёзных повреждениях обшивки и утечке воздуха. Так что ни о каких многочисленных погибших не может быть и речи. Разве что вы имели в виду своё охранение, так я им только отвечал, они первые сделали выстрелы на поражение, да ещё около тысячи человек покинуло борт станции на спасательных капсулах, ботах и челноках. Этих сами ловите и возвращайте.

– Что вы хотите?

– От вас уже ничего, поэтому расстаёмся мирно. Попробуете ещё раз атаковать меня – уничтожу, это обещание я могу вам дать с гарантией. Тем более я сам военный диспетчер по специальности и знаю, куда нужно стрелять. Три выстрела в сектора «А-4», «Е-22» и модуль «АрВи» – и добивать не потребуется, сами умрёте от недостатка воздуха и отсутствия возможности запустить систему жизнеобеспечения. Очень, знаете ли, мучительная смерть.

Это действительно было так, я прямо намекнул диспетчерам, что мне хватит трёх выстрелов, чтобы обесточить станцию и разнести её систему жизнеобеспечения. На ремонт уйдёт дня три, да и то если есть комплектующие. До диспетчерского модуля я бы вот так сразу не добрался, он находится в центре станции в бронированном кожухе, но в принципе тоже возможно. В общем, диспетчеры по моим словам поняли, что я тоже понимаю в их деле и могу их дом и рабочее место раскатать по модулю, аналогу кирпича.