Я держала паузу.

– Я знаю, что вы сейчас скажете, – тяжело вздохнул Велимир. – Вы скажете, что я вполне могу стать нужным, если буду помогать родителям и бабушке на даче, если стану сам растить хлеб или работать волонтером с больными. Я даже пробовал. Однажды папина фирма повезла в детский дом две машины игрушек, я с ними поехал. Больше не поеду. Они там, эти дети, с волонтерами были такие же, как наш «математический гений» с учителями. И я такой же, как они. И игрушки эти были им не нужны, они их посмотрели и сразу отложили…

– Нет, – сказала я. – Не поможет тебе. Ни концентрироваться на собственном пупе, ни тщательно выстраивать свою нужность людям мелкими услугами.

– Стать известным?

– При нынешней плотности информационного потока – ерунда. Исчез на неделю с экрана или из Сети – и завтра твое место уже заняли трое других, а о тебе никто не вспомнит.

– Значит, все безнадежно?..

Он замолчал, уже окончательно, и я поняла, что его разговор с самим собой наконец закончен.

– Есть способ. Ты в детстве был любопытен к миру, к жизни людей, раз бегал к цыганам (а они еще и далеко не всех до себя допускают). А в сыщиков не играл?

– Играли как-то с ребятами на даче, следили, кто с электрички идет… И еще с братом маньяка выслеживали, но это уж совсем мелкие были. А что?

– И логика у тебя работает (шахматы).

– А делать-то что?!

«Вот оно, настоящее-то чувство, проклюнулось!» – довольно усмехнулась я.

– Играть. Иначе как играя с нынешним миром не справиться. Ты будешь играть в сыщика, ты вообразишь себя разведчиком в тылу врага, инопланетным агентом, ты придумаешь себе задание и будешь его выполнять. Суть твоего задания, суть любого внедрения – изучать окружающих тебя людей, интересоваться ими, строить умозаключения…

– Это вы мне, что ли, такое задание даете?

– Я?! Вот насмешил! Ты что, никогда не слышал максимы: «Человеческий разум – это орудие, с помощью которого Вселенная познает саму себя»? Так что считай это заданием Вселенной. Придешь через два месяца, расскажешь.

* * *

Через два месяца Велимир не пришел. Но где-то в электронных сумерках раздобыл мой е-мейл и прислал к Новому году поздравительную открытку с припиской: «Выхожу на связь, докладываю: внедрение проходит нормально. Вселенная как будто довольна. Спасибо. Велимир».

– Мы с мужем развелись, когда Павлику было восемь лет. Конечно, он всё помнит. Да и вообще он больше на отца похож, чем на меня…

– Причина развода?

– Муж пил. Еще до женитьбы злоупотреблял, но я, знаете, как многие молодые дуры, думала: семья, любовь, ребенок, все такое… Исправится, я ему помогу… И он первые года три действительно в основном держался, надо отдать должное. Изредка уходил в запой, но старался, чтобы не дома. А вот потом – понеслось.

– В пьяном виде он был агрессивным?

– Сначала не очень, приходил, спать ложился, и всё. А потом постепенно, когда его собственная жизнь от пьянки стала рушиться, начал обвинять во всем меня…

– Вы пытались что-то сделать?

– Всё перепробовали. Из запоев выводили, лечили. Кодировали, зашивали. Он все равно срывался, водка уже была главней всего. Павлик от скандалов запирался в ванной. Когда муж в первый раз поднял на меня руку, я сразу сказала: всё! Но развелись мы только через полгода. А разъехались – и вовсе через полтора. Теперь я виню себя за это и спрашиваю: я что, еще на что-то надеялась? И у меня нет ответа…

– Вы больше не выходили замуж?

– Нет. Был один человек, умный и ласковый, но он тоже мог выпить, и я подумала: а вдруг это вправду со мной что-то не так, как бывший муж говорил, – никто же точно не знает; и вот он тоже сопьется окончательно, зачем же рисковать… Да и Павлик того мужчину не особо привечал, у него тогда как раз трудный возраст только начинался…

– И теперь…

– Теперь Павлику четырнадцать, скоро пятнадцать будет. Он учится в гимназии, в девятом классе.

– Как учится?

– Да ни шатко ни валко. Себя не перенапрягает, но если где-то грозит двойка – мигом сам и с учительницей договорится, и выучит, и меня попросит помочь. И исправит, где нужно.

– Разумный мальчик.

– Да, голова у него хорошая, это все учителя признают.

– Стало быть, вы обратились ко мне не по поводу его учебы?

– Нет. Мне неловко говорить… Дело в том, что на той неделе, вечером, Павлик попросил у меня денег на какое-то их развлечение, его друзья шли куда-то – кафе, или клуб, или еще что-то, я даже толком не поняла. Довольно большую сумму попросил. Я сказала, что у меня столько нет и вообще уже поздно. Он сказал: «Все идут, что же я им скажу?» «Скажи правду», – предложила я. И тогда он заорал: «Знаешь, в чем правда?! В том, что ты сука и стерва! А я все равно уйду!» И побежал в коридор – одеваться. Я попыталась его остановить. Он меня оттолкнул так, что я стукнулась о стену.

Ночевать он не пришел и телефон выключил. Я уже хотела в милицию звонить, а потом все-таки решилась и в три часа ночи позвонила его однокласснику Мише. Тот (хороший мальчик!) меня успокоил и сказал, что они все были в клубе (деньги Павлику одолжили), а потом Паша пошел к Ване ночевать. Я, естественно, спать не могла и все думала: как же так получилось? И что мне теперь делать? Позвонила по телефону анонимной психологической помощи для подростков и их родителей, реклама по телевизору была, я номер записала… Там мне сказали, что я всегда должна быть на стороне своего сына, принять его. Что у него трудный возраст, а в гимназии учатся дети обеспеченных родителей. Что он от этого переживает и еще помнит скандалы, которые были у нас с отцом. И это на нем отразилось, хотя он в этом и не виноват, а если я буду давить, он вообще может дойти до самоубийства… В общем, я поняла, что во всем виновата сама, но вот что конкретно делать? Как это на практике-то в нашем случае – быть на его стороне? Вот я и пришла у вас спросить…

– А чем закончился тот эпизод, о котором вы мне рассказали?

– Да ничем. После школы и кружка (он на дополнительный английский ходит) он пришел как ни в чем не бывало и спросил поесть. «Только я рис, говорит, не хочу, хочу мяса…»

– А вы?

– Я ему сказала о своих чувствах (мне так по телефону посоветовали): мол, Павлик, я очень волновалась, я чуть с ума не сошла… А он: «Да не ври ты! Я же знаю, что Мишка меня тебе заложил… А вообще-то будешь знать в следующий раз».

* * *

Вот этот недавний случай из моей практики сподвиг меня наконец-то обсудить с читателями тему, которая давно меня интересует.

В своей колонке я рассказываю много историй, в которых участвуют подростки. Все они очень разные. Некоторые истории вызывают много откликов, некоторые – практически не вызывают (решение проблемы очевидно? Или она неактуальна?). Но вот какую закономерность я наблюдаю уже несколько лет: почти всегда и почти все комментирующие в своих высказываниях находятся на стороне подростка. Тонко и творчески объясняются мотивации самых странных и сомнительных с этической точки зрения поступков подростков (и даже молодых взрослых – были у меня и такие материалы); звучат очень серьезные обвинения и нелестные определения в адрес их родителей и воспитателей. Они-де всегда виноваты, подросток – всегда жертва.