Ранее мы рассмотрели роль близости в достижении счастья. Несомненно, эта роль существенна. Однако длительное удовлетворение в отношениях с другим человеком возможно лишь в том случае, когда эти отношения основаны на чем-то стабильном. Именно поэтому Далай-лама советует при возникновении проблем уделять больше внимания тому, что лежит в основе взаимоотношений.

В попытке найти их мы вновь обращаемся к наставлениям Далай-ламы о том, что истинная любовь, сострадание и взаимоуважение — это главные факторы для любой человеческой близости. Отношения, основанные на этих качествах, позволяют нам установить глубокую и осмысленную связь не только с любимым человеком, но и с друзьями, знакомыми или даже незнакомыми людьми — фактически с любым человеком. Это открывает перед нами неограниченные возможности для общения.

В ходе нашего общения с Далай-ламой я отметил, что под состраданием он всегда подразумевает нечто большее, чем способ улучшить взаимоотношения с другими, воспитав в себе человечность и любовь к окружающим. Очевидно, что сострадание — неотъемлемая часть духовного пути практикующего буддиста, коим и является Его Святейшество.

— С учетом того, какую важную роль буддизм отводит состраданию, не могли бы вы более конкретно обозначить это понятие? — спросил я.

— Сострадание можно условно охарактеризовать как состояние ума, которое исключает жестокость, агрессивность и нанесение вреда живым существам. Это сознательное стремление избавить других от страданий, основанное на чувстве уважения и ответственности.

Необходимо отметить, что одно из значений тибетского слова «сострадание» (tsewa) — это состояние ума, в котором человек желает добра самому себе. Следовательно, есть смысл начинать воспитывать в себе сострадание, желая самому освободиться от страданий, а затем перенести это стремление на всех живых существ.

Сострадание зачастую путают с привязанностью. Разница между ними станет отчетливо видна, если в качестве примера мы обратимся к отношениям. Можно любить кого-то и испытывать сострадание, которое будет сродни привязанности, требующей от объекта любви покорности и ответного чувства. Такую разновидность сострадания нельзя считать полноценной и гармоничной, а значит, и сами отношения будут непрочными. Они основаны на восприятии человека в качестве друга или возлюбленного, что влечет за собой эмоциональную привязанность и ощущение близости. Но как только в отношениях возникают разногласия или случается ссора, воображаемый образ «друга» может тут же исчезнуть из вашего сознания. А вместо чувства любви и заботы появится ненависть. Стало быть, отношения, существующие благодаря привязанности, парадоксальным образом приводят к ненависти.

Но существует и другая разновидность отношений, в которых нет подобной привязанности. Зато в них содержится подлинное сострадание, не имеющее ничего общего с собственнической привязанностью. Истинное сострадание исходит из того факта, что всем людям присуще стремление к счастью и желание избежать страданий. И все без исключения люди имеют естественное право воплотить в жизнь эти стремления. Осознавая этот постулат, вы укрепляете и преумножаете чувство общности и близости с другими людьми. Оно, в свою очередь, становится фундаментом для подлинного сострадания, которое не позволяет делить окружающих на друзей и врагов. Следовательно, с его помощью можно достичь любви и взаимопонимания в отношениях с кем бы то ни было. В этом смысл истинного сострадания.

Таким образом, очень важно уметь различать две разновидности сострадания и воспитывать в себе истинное сострадание. Например, в любом браке присутствует эмоциональная привязанность. Но я считаю, что брак невозможен без истинного сострадания, основа которого — взаимное уважение двух людей. Одна эмоциональная привязанность без сострадания делает брак нестабильным и недолговечным.

Воспитание подлинного сострадания, более универсального и не зависящего от личных эмоций и ощущений, показалось мне трудновыполнимой задачей. Задумавшись и будто бы размышляя вслух, я произнес:

— Любовь, сострадание — все эти чувства крайне субъективны. Эмоции, свидетельствующие об «истинной» любви и сострадании, вряд ли будут отличаться в том случае, если они укажут на чувство, «замутненное привязанностью». В обоих случаях человек будет чувствовать и реагировать одинаково. Почему же так важно учитывать это различие?

Далай-дама решительным тоном ответил:

— Во-первых, я полагаю, что существуют различия между истинной любовью, или состраданием, и любовью, основанной на привязанности. Это отнюдь не одно и то же. Подлинное сострадание гораздо сильнее и глубже. К тому же истинные любовь и сострадание более надежны и крепки. Так, при виде страдающего животного, например рыбы, попавшейся на крючок, вы можете почувствовать, что ее страдания невыносимы для вас Это чувство основано не на связи с конкретным животным и не на мысли: «О, это животное — мой друг». Ваше сострадание в данном случае основано просто на том, что это существо, так же как и вы, может чувствовать боль и имеет право ее не испытывать. Такая разновидность сострадания, не имеющая ничего общего с желанием или привязанностью, представляется мне гораздо более правильной и устойчивой.

Продолжая размышлять о природе сострадания, я сказал:

— В примере с рыбой вы затронули очень важный момент — ощущение непереносимости чужой боли.

— Да, — согласился Далай-лама. — В некотором смысле сострадание можно представить как чувство, возникающее из-за того, что человеку невыносимо видеть страдания людей или других живых существ. Для того чтобы развить в себе это чувство, вначале необходимо научиться понимать серьезность и глубину чужих страданий. Поэтому, на мой взгляд, чем ближе человек знаком со страданием, тем сильнее в нем развито сочувствие.

— Я полностью поддерживаю эту точку зрения. Сострадание по определению предполагает умение открыться чужим страданиям, разделить их. Но тогда возникает вопрос: откуда в нас появляется желание разделить чужие страдания, если мы с трудом переносим собственные? Большинство из нас готовы на многое, лишь бы избежать боли и страданий, почему же тогда мы сознательно принимаем на себя чужие страдания?

Далай-лама уверенно заявил:

— Я считаю, что есть значительная разница между нашим собственным страданием и тем чувством, которое возникает в нас, когда мы сопереживаем другим.

Он прервал свою речь и, как мне показалось, задумался над более понятной для меня формулировкой его мысли.

— Когда вы думаете о своем страдании, вы не можете думать ни о чем другом. Страдание ложится на вас тяжким бременем, давит, заставляет ощущать свою беспомощность. Оно парализует вас и повергает в оцепенение.