того, что пары делают свободный выбор в пользу изменения графика работы, совместно обменивая время на эффективное выполнение родительских обязанностей? Согласно исследованиям, те немногие пары, которые сами могут устанавливать свой график работы, в подавляющем большинстве стараются работать одновременно: таким образом, супруги выказывают решительное предпочтение к синхронизации графиков работы. Однако большинство супругов не обладают темпоральной автономией в том, что касается выбора времени работы. Наличие атипичных графиков работы и планирование свободного времени обнаруживают сильную корреляцию с родом занятий, профессией и положением на социальной лестнице. В тех случаях, когда мужья занимают управленческие должности, стандартный график работы встречается намного чаще, чем в случае семей, относящихся к числу заводских рабочих. В семьях, которые не имеют возможности контролировать свой рабочий график, десинхронизация расписания работы встречается намного чаще. Иными словами, лишь немногие семьи в состоянии определять, когда им работать, а когда нет. Таким образом, планирование свободного времени среди семей с двумя кормильцами является следствием экономического поведения нанимателей, а не предпочтений нанимаемых.

Стремительное распространение семейного времени на протяжении последних десятилетий указывает на растущее значение совместного времяпрепровождения для современной семьи. Однако снижение темпорального соответствия между родителями негативно коррелирует с количеством времени, которое родители проводят совместно друг с другом и детьми. Поэтому большая популярность планирования свободного времени оказывает неблагоприятное воздействие на семейную сплоченность. Она указывает на проблемы, с которыми сталкиваются родители при попытках увязать наемный труд с семейной жизнью. Как отмечает Ленар, британский закон о гибком графике работы (действует с 2003 г.) представлял собой одну из первых попыток обязать нанимателей учитывать желание нанимаемых иметь график работы, более соответствующий потребностям семьи. Возможно, такая политика, как и ограничение продолжительности рабочего дня, является началом борьбы с проблемой нехватки времени. В целом политика в области рабочего времени будет рассмотрена в последней главе книги.

Темпоральная плотность

Наконец, обратимся к третьему механизму, порождающему ощущение дефицита времени, — темпоральной плотности. Речь идет о таком восприятии времени, которое может быть описано как жонглирование временем или многозадачность, то есть о распределении тех или иных практик в рамках заданного промежутка времени. Иными словами, определенные практики распределяются в рамках темпоральных ритмов таким образом, что это создает ощущение их интенсивного выполнения. Эта ситуация непосредственно связана с темпоральной дезорганизацией, но в данном случае упор делается не столько на последовательность дел, сколько на одновременное решение различных задач. Кроме того, при разговоре о распределении практик встает вопрос и о границах между различными практиками. Распределение практик, лишившихся четко определенных границ, по конкретным периодам дня может порождать чувство измотанности вне зависимости от того, ощущается «нехватка времени» на протяжении большей части дня или нет.

Саутертон и Томлинсон в качестве иллюстрации к этому моменту приводят итоги качественного опроса двадцати пригородных британских домохозяйств. Например, несмотря на то что одна из участниц опроса Клоэ заявила, что «в целом» она не ощущает нехватки времени, по ее словам, «иногда» она чувствует себя сильно занятой, «а в другое время — нет»:

Порой по утрам творится кошмар, и после того, как я отправляю их в школу, нужно выпить чаю и посидеть. Потом я стараюсь переделать все дела по дому, чтобы к 12 можно было идти на работу, и начинается такая же запарка, как при сборе детей в школу: ну, сами знаете — запустить стирку, кое-что перегладить, заправить постели, потом стирка кончается, и, значит, нужно все бросать и развешивать выстиранное… С работой просто, это самая спокойная часть дня, потому что нужно делать только одно дело[149].

Здесь мы видим опыт темпоральной дезорганизации, вызывающей чувство измотанности, проистекающее из того, что действия Клоэ привязаны к институционально фиксированному началу занятий в школе, а также из темпоральной плотности домашних дел. Такие примеры изобилуют в феминистской литературе, посвященной тому, как женщинам из семей с двумя кормильцами приходится постоянно разрываться между работой и домашними делами[150]. Высказывались опасения, что работающие женщины просто взвалят на себя оплачиваемую «сверхурочную работу» в придачу к имеющимся у них обязанностям по ведению хозяйства и уходу за детьми. Именно это скрывается за мнением о том, что женщины страдают от нехватки времени. Сейчас говорят уже о гендерном неравенстве в досуге.

В начале этой главы мы говорили о дискреционном времени как о важном критерии свободы и равенства. Более того, Нэнси Фрейзер указывает, что гендерное равенство необходимо переосмыслить в качестве «сложного понятия, сочетающего в себе множество различных нормативных принципов»[151]. Один из семи предложенных ею принципов, которые она считает ключевыми с точки зрения гендерного равенства, касается распределения свободного времени. Это более сложная проблема, чем кажется на первый взгляд. Учет темпоральной плотности влечет за собой пересмотр представлений о гендерном неравенстве в досуге. Ключевой вопрос состоит не только в том, что у женщин может быть меньше свободного времени, но и в том, что женское свободное время в качественном отношении может быть «менее свободным», чем мужское.

Действительно ли у женщин, как часто утверждается, меньше свободного времени, чем у мужчин? Как отмечалось выше, в США матери тратят на оплачиваемый и неоплачиваемый труд больше времени, чем отцы. Однако, как ни странно, это различие является несущественным. Анализируя данные по использованию времени из десяти стран — членов ОЭСР, мы выяснили, что различие между временем, которое тратят на «работу» (речь идет как об оплачиваемом, так и о неоплачиваемом труде) мужчины и женщины, в лучшем случае составляет минуты[152]. Неоплачиваемому труду (домашним делам, уходу за детьми, покупкам) по-прежнему свойственна сильная гендерная специализация в том смысле, что на долю женщин приходится примерно три четверти этого труда. Но при этом, как ни странно, в распоряжении женщин находится почти такое же количество свободного времени, как и у мужчин.

Как можно примирить явное гендерное равенство в том, что касается объективного количества свободного времени, с субъективным ощущением возрастающей нехватки времени у женщин? По моему мнению, для ответа на этот вопрос необходимо учесть не только количество свободного времени, но и его плотность или качество. Например, тенденция к выполнению нескольких дел одновременно порождает особый опыт проведения досуга. Он начинает рассматриваться как разновидность интенсификации труда, который был бы более производительным, если бы был оплачиваемым. Имеющиеся у нас свидетельства указывают на то, что многозадачность существенно возросла в последнюю четверть XX в.[153] Этот факт можно рассматривать как объективный показатель ускорения темпа жизни.

Поэтому следует проводить различие между разными степенями досуга. В популярном дискурсе досуг понимается как свободное время, время, находящееся в