– «Зачем нам, поручик, чужая земля»?

– Именно. Вы умеете только копировать – и то по верхам.

– Потому что свою уделали, – ответила женщина, словно бы себе. – Очередь за чужой.

– Чёрт возьми, Алиса! – воскликнул Вадим. – Ты хоть понимаешь, что значит отнимать Хаос? Бог с ней, с жизне-силой, – если её не станет, умрёт только тело. А душа просто покинет сей мир, продолжив скитания в иных сферах. Но без Хаоса гибнет именно душа – при живом теле, представляешь?

– Разве Хаос не ведёт к разрушению?

– Переизбыток – да, прямая дорога к безумию. Необходимо равновесие.

– Так, может, я просто снимала излишки?

– Я что, похож на психа? – осведомился Вадим. – Сама ж говорила: «тяжело здоровый человек». Да меня б хватило ещё на столько, я тут такого бы насозидал!.. Алиска, – вдруг спросил он, – ты не подосланная?

– Всё же ты псих, – вздохнула она, – хотя и «тяжело здоровый». Мания величия, да? Или преследования? Да кому ты сдался вообще, кроме меня и той соплячки!

– У меня не может быть мании, – возразил Вадим. – Распад личности – куда ни шло. Просто я логичен. Раз каждый вечер ты черпала из моего источника, то давно бы переполнилась, если б не растрачивала Хаос на творчество (это в Студии-то?) либо не делилась награбленным.

– Опять умствуешь? – спросила Алиса. – Гимнастика ума, да? – И погрозила пальцем: – Смотри, гимнаст, не заиграйся. Один такой уже висит – на кресте. Я-то тебя знаю, но ведь кто-нибудь может всерьёз отнестись.

– Вот и отнесись, – предложил Вадим. – Всерьёз.

– Ты вправду этого хочешь?

– Какие шутки, когда в воздухе отчётливо пахнет кровью! Мы уже столько с тобой дружим, что не худо бы познакомиться. А вдруг тебя приставили специально, чтоб я не слишком буйствовал?

– Не проще ли было тебя изолировать? Даже убить!

– Вроде проще, – согласился он. – Но ведь я могу не всё знать?

– Как ты неправ, Вадичек! – сказала женщина и снова засияла улыбкой. – Дело-то совсем в ином. Совершенно.

– Да неужто?

– Просто я решила остепениться. И посвятить себя Богу.

– В монастырь, что ли, пойдёшь? – изумился Вадим. – Уже открывают? Ах ты, господи… А ты ни с чем его не перепутала?

– Не кощунствуй!

– Вот так: думала-думала – и решила? – спросил он. – Или домашний пастырь надоумил? – Вадим покачал головой. – Накопила грехов вдоволь – теперь пора замаливать? Или усугублять? Представляю, какой может проклюнуться монастырчик – при таких-то пастырях!..

– Ты что, ревнуешь меня к Богу?

– Да нет там никакого бога! – рассердился Вадим. – И вряд ли был. Просто очередная «группа товарищей» узурпировала лёгкие подступы к вере, а прочие объявила ведущими в ад, но вовсе не «к Храму». А что там, за перекрытым церковниками перевалом, – может, сам дьявол?

– Не желаю слушать! – заявила Алиса. – Думаешь, я предпочту тебя Всевышнему? Или его помазаннику на земле?

– Или помазку, – буркнул Вадим. – Где уж мне, даже не претендую!.. А кстати, кого ты считаешь здешним «помазанником» – не Первого же? – Он рассмеялся: – «Нет бога, кроме Основателя, а Первый – пророк его». Чёрт возьми, ну и ересь!

– Что – Первый! – фыркнула женщина. – Есть и повыше.

Всё же традиционный массаж состоялся, хотя начинать Вадиму пришлось с самых нейтральных участков и только затем, по мере взаимного привыкания, переходить на другие. Зато Алиса завелась сегодня куда быстрей и взлетела выше прежнего, словно их разнополярность предполагала такие бои местного значения, с которыми не сравнились бы никакие любовные сцепки. Конечно, тут недоставало тепла, зато был восторг, упоенье – «бездны мрачной на краю». И звуковое сопровождение не подкачало, так что соседи могли вообразить здесь сценку покруче, вплоть до садо-мазохистской (и не слишком бы промахнулись).

И сам Вадим неприлично распалился – на одних тактильных ощущениях, фонтанирующих от ладоней. Это было вовсе не то, что он переживал с Юлей, но впервые Вадим обнаружил томительную сладость в боли, в судорогах, от кистей разбегающихся по телу, – даже в удушье, когда спазмы схватывали горло. Правда, ни боль, ни судороги не достигали настоящей силы: Вадим контролировал их, балансируя на грани, и пытался разобраться, в чём тут всё-таки дело.

Безусловно, они с Алисой оказались по разные стороны нейтрали, причём женщину занесло уже далеко («а те далече» – это про неё). Между ними не могло быть единения, зато вполне мог разразиться роскошный поединок, яростный и беспощадный, – если б Вадим находил в таких вещах вкус. Вдобавок их тела, эти запрограммированные природой оболочки, тянулись друг к другу, точно магниты, – по закону дополнения или в силу биологической совместимости, когда и формы и запахи будто взывают: вот оно, твоё! И верилось, что это так. Хотелось вбрызнуть в здешнюю лунку семя, поддаться наваждению, даже если потом разнополярные души будет воротить друг от друга. Но кто заглядывает так далеко? Разве только «блаженные».

Повернув голову, он обнаружил рядом Жофрея, возбуждённо трущегося пушистыми щеками о подушку. Бедняга – и он завёлся. И то: сколько ночей по девочкам не гулял!

– Как дополняем друг друга, а? – хрипло пробормотала Алиса. – Взялся бы за меня, Вадичек, – может, я не «совсем пропащая».

– Как взяться-то? – спросил он грустно. – Силу, что ли, применить?

– Хотя бы… Ласки не оценю – поздно.

– Чтоб сделать из тебя человека, самому придётся озвереть, – сказал Вадим. – А это, как понимаешь, нонсенс.

– Ты ограничиваешь мою свободу, – пожаловалась женщина. – Каждый волен выбирать себе хлыст.

– Но у меня нет хлыста!

– Так заведи! Во-первых, «клиент всегда прав»; во-вторых, «если женщина не права, надо попро…»

Вадим вдруг накрыл ладонью её рот и вскинул голову, слушая. «Ах, дьявол, – подумал он, – опять этот гул! Неужто за мной? Подкачало моё чутьё».

Вскочив с дивана, Вадим метнулся к окну и слегка приоткрыл, не выпуская из внимания дверь. Шелестящей тенью «ворон» наплывал на его дом, даже вроде бы на его этаж, но целился на другую квартиру, ближе к дальнему углу. Приблизясь к стене, застыл, почти беззвучно вращая лопастями. Перегнувшись через подоконник, Вадим высунулся наружу, пытаясь рассмотреть сегодняшнюю мишень. Кажется, второе окно от угла. Или третье? Бог мой, это же Тим!

Уже не колеблясь, Вадим ринулся к выходу, по пути прихватив заготовленный дрын, ураганом пронёсся по тёмному коридору и с разбега ворвался в Тимову конуру, благо дверь оказалась отворена. Возле распахнутого окна высился силуэт давешнего ночного гостя. Слегка отклонившись назад, он удерживал трос, по которому уже скользил к чёрной кабине безжизненный свёрток.

Понимая, что опоздал, Вадим с трудом дождался, пока свёрток исчезнет в «вороне», затем безмолвно прыгнул на похитителя и единственным выверенным ударом уложил на месте, не тратя время на рыцарские заморочки. Подхватив трос, Вадим в секунду привязал его к паровой батарее и снова бросился в коридор, к торцевому окну, надеясь хоть на пару минут форы. Без церемоний рванул за ручку, с корнями выдрав створку из рамы.