litbaza книги онлайнИсторическая прозаЛегитимация власти, узурпаторство и самозванство в государствах Евразии. Тюрско-монгольский мир XIII - начала XX века - Роман Почекаев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 116
Перейти на страницу:

Примеры Джалаиров и Тимуридов демонстрируют интересный и в то же время достаточно распространенный подход: приобретя определенное положение и статус верховных монархов изначально лишь в силу собственного политического и военного могущества, в дальнейшем правители-узурпаторы (или же их преемники) старались легитимировать свое положение и правовыми методами. Так, если ни Хасану Бузургу Джалаири, ни Шахруху, ни Абу Саиду в силу их могущества такие основания не требовались, то их преемники старались «задним числом» легитимировать не только собственное положение, но и статус своих родоначальников, справедливо полагая, что обвинение их предков в узурпации бросает тень и на них самих. Этот подход, как мы увидим ниже, достаточно широко применялся в центрально-азиатских ханствах XVIII–XIX вв., правители которых претендовали на правопреемство не только от Чингисидов, но и от потомков самого Тимура.

Ойраты – родственники монгольских Чингисидов. Попытки представителей нечингисидских династий отобрать трон у Чингисидов и обосновать узурпацию власти наличием в своих жилах крови «золотого рода» имели место и в самой Монголии. Такие попытки предпринимались узурпаторами на протяжении ряда веков и не всегда были безуспешны, хотя, в конечном счете, как известно, потомки Чингис-хана в итоге сохранили власть и ханские титулы в монгольских аймаках вплоть до 1920-х годов.

Выше мы уже говорили о том, что на рубеже XIV–XV вв. в результате падения империи Юань и кризиса династии потомков Хубилая на власть в Монгольском ханстве стали претендовать потомки самых различных ветвей Чингисидов и даже братьев Чингис-хана. Однако круг претендентов не ограничивался членами рода Борджигин: претензии на трон, как и в Средней Азии, предъявили и нечингисиды.

Первыми такими претендентами стали ойратские предводители, положившие начало самому могущественному из ойратских родов – Чоросу, впоследствии возглавившему Джунгарское ханство. Воспользовавшись династическим кризисом, последовавшим после смерти Адай-хана (потомка Угедэя) в 1438 г., один из фактических правителей раздробленной Монголии, ойратский Тогон-тайши попытался провозгласить себя ханом. Сообщения позднесредневековых монгольских летописей XVII–XIX вв. об этой попытке носят полулегендарный характер. Согласно им, Тогон нанес оскорбление духу Чингис-хана, явившись в его святилище и заявив, что он, будучи сыном монгольской царевны Самур, или Сутай (дочери Элбэг-хана, потомка Хубилая, по другим источникам – Сутай), не уступает по происхождению самому основателю Монгольской империи, происходившему от Алан-Гоа – праматери всех монгольских правящих родов. В ответ на это, продолжают монгольские средневековые авторы, из колчана Чингис-хана, висевшего на стене святилища, вылетела стрела и поразила нечестивца, отчего он вскоре и скончался [Лубсан Данзан, 1973, с. 269; Монгольские источники, 1986, с. 54–55; Шара Туджи, 1957, с. 144] (см. также: [Владимирцов, 2002а, с. 440–441]).

Исследователи совершенно справедливо отмечают, что подобные сообщения носят символический характер, а в действительности Тогон-тайши, скорее всего, либо погиб в борьбе с собственными сородичами-ойратами, либо же был устранен китайцами, поскольку доставлял немало проблем пограничным владениям империи Мин [Кычанов, 1980, с. 14] (см. также: [Владимирцов, 2002а, с. 475 (примеч. 402)]). Однако природа его претензий на ханский титул, на наш взгляд, отражена в этом пассаже предельно конкретно: в условиях «дефицита» законных претендентов на трон из рода Чингис-хана по прямой мужской линии (одни из которых были убиты, другие утратили легитимность, признав верховенство китайских императоров и т. п.) подходящими кандидатами становились даже те, кто имели хотя бы отдаленное кровное родство с Чингисидами. Почему же Тогон, являвшийся внуком хана по дочери, имел меньше прав на трон, чем, например, претенденты, происходившие по мужской линии, но от братьев Чингис-хана, предъявлявшие права на трон приблизительно в тот же период времени?

Преждевременная смерть Тогона не позволила ему занять трон.[66] Однако тот факт, что его претензии были восприняты в Монголии серьезно, подтверждается официальным, с соблюдением процедуры курултая, принятием ханского титула в 1453 или 1454 г. его сыном Эсеном-тайши – соответственно, внуком царевны Самур.[67] Правда, год спустя Эсен уже был свергнут и убит, однако виновниками его гибели были не возмущенные узурпацией Чингисиды и их сторонники, а собственные соплеменники-ойраты. Дело в том, что некоторые ойратские родоплеменные вожди, подобно Эсену, надеялись занять монгольский трон и потребовали, чтобы он отдал принадлежавший ему до воцарения титул тайджи одному из них, несмотря на то, что к «золотому роду» они отношения не имели. Как видим, ойраты, захватив власть в Монголии, уже готовы были в полной мере пересмотреть традицию и вообще отменить чингисидское происхождение как условие занятия трона! Однако Эсен отказался удовлетворить их требования, заявив, что титул перейдет к его сыну, который, соответственно, также имел отношение к Чингисидам по женской линии. Отказ вызвал новый виток междоусобиц среди ойратов, в результате которых узурпатор погиб, а на трон вновь вернулись потомки Чингис-хана [Золотое сказание, 2005, с. 48–49; Лубсан Данзан, 1973, с. 269–270; Монгольские источники, 1986, с. 60–62] (см. также: [Далай, 2002, т. 75–77; Кычанов, 1980, с. 14]).

Участь Эсена показала, что в Монголии авторитет «золотого рода» по-прежнему остается достаточно высоким, и его представители продолжали сохранять монополию на ханскую власть. Правда, не исключено, что они являлись лишь своеобразными компромиссными фигурами в борьбе различных родоплеменных кланов, которые были готовы смириться с воцарением легитимного монарха, но не признать власть другого равного им по статусу вождя одного из противоборствовавших племен. По некоторым сведениям, сын Эсена, Амасанчжи-тайши, также претендовал на верховную власть, пытаясь даже покорить владения Чагатаидов и Восточный Дешт-и Кипчак, однако в отличие от отца, по-видимому, так и не сумел добиться признания себя в ханском достоинстве, оставшись всего лишь одним из монгольских полунезависимых родоплеменных вождей с титулом тайджи [Grousset, 2000, р. 493, 507–508] (ср.: [Чернышев, 1990, с. 27–28]).

Однако в дальнейшем ойраты вновь, и на этот раз с большим успехом, включились в борьбу за ханские титулы. Наиболее активно действовали потомки Тогона и Эсена – вожди рода Чорос, а также предводители родов хошоут и торгоут. Эти три семейства в XVII в. основали три ханства – соответственно Джунгарское, Тибетско-Кукунорское и Калмыцкое. Чоросы, происходя от царевны Самур, имели в своих жилах частичку чингисидской крови; вожди хошоутов возводили свою родословную к Джучи-Хасару – брату Чингис-хана; торгоуты же даже не пытались претендовать на родство с Чингисидами, довольствуясь тем, что возвели происхождение к кераитскому хану Тогрулу (Ван-хану) – сначала покровителю и союзнику, а затем сопернику Чингис-хана. Однако правители этих трех ханств (характерно, что они претендовали не на собственно монгольский престол, а лишь на ханский статус в собственных владениях) не делали акцент на происхождении как основании своих претензий на власть – они решили задействовать другой фактор легитимации, который мы более подробно рассмотрим в следующей главе.

1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 116
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?