Родившись ни с чем — и он не уставал это повторять, — Крисп верил в вещи не меньше, чем в Фоса.

Так что же ему остается? Напиваться Фостию не хотелось, молиться тоже.

Как, кстати, и трахаться, хотя шлюхи Наколеи сейчас наверняка трудятся упорнее кабатчиков — и, возможно, меньше дурят своих клиентов.

В конце концов он вернулся на борт «Торжествующего» и съежился на койке в своей крохотной каютке. После нескольких часов на берегу даже легкое покачивание стоящего у причала корабля показалось странным, но вскоре оно его убаюкало. Фостий заснул.

* * *

Взревели горны, взвизгнули флейты, глухо зарокотали барабаны.

Видесское знамя — лучистое солнце на синем фоне — высоко и гордо развевалось во главе армии, выходящей из главных ворот Наколеи. Многие всадники привязали к гривам лошадей желтые и голубые ленточки, которые теперь весело развевались на дующем с моря ветерке.

Забравшись на городские стены, жители Наколеи радостными возгласами провожали уходящую в поход армию. Некоторые из этих возгласов, подумалось Криспу, были искренними, а некоторые — сожалеющими: благодаря солдатам купцы и трактирщики неплохо набили свои кошельки. А некоторые — Крисп надеялся, что таких окажется совсем немного, — вылетали из глоток фанасиотских шпионов.

Крисп повернулся к Фостию, который сидел на лошади рядом с ним, наблюдая за проходящими мимо войсками.

— Отыщи Ноэтия, который командует арьергардом. Передай, чтобы его люди особенно внимательно выслеживали всех, кто тайком покидает Наколею. Нам не нужно, чтобы еретики имели точные сведения о наших силах.

— Не все, покидающие город, делают это тайком, — ответил Фостий.

— Знаю, — хмуро промолвил Крисп. Как и за всякой армией, следом за солдатами шли и ехали обозники, женщины и даже мужчины легкого поведения, а также гораздо больше маркитантов и торговцев, чем устроило бы Криспа. — Но что я могу поделать? Наши базы в Харасе и Рогморе сгорели, и теперь мне нужен всякий, кто поможет прокормить войско.

— Харас и Рогмор? — переспросил Фостий, удивленно приподняв бровь. — Я об этом не знал.

— Тогда ты, должно быть, последним во всей армии узнал эту новость. — Крисп метнул в сына осуждающий взгляд. — Ты вообще замечаешь, что вокруг тебя происходит? Оба склада были уничтожены, еще когда мы находились в море. Клянусь благим богом, они словно раньше нас знали, куда мы направимся.

— И как, по-твоему, им удалось узнать, где мы храним армейские запасы? — спросил Фостий странно равнодушным тоном.

— Я ведь сколько раз повторял, — ответил Крисп, вновь намекая на невнимательность Фостия, — что среди нас есть предатели. Эх, если бы я знал их имена, то заставил бы пожалеть об измене. Но в этом-то и заключается проклятие гражданской войны: враг ничем не отличается от друга и способен затаиться рядом с тобой. Понимаешь?

— Гм-м? О да. Конечно, отец.

Крисп фыркнул. Судя по отвлеченному и задумчивому выражению лица, Фостий опять слушал его вполуха. Если он не обращает внимания даже на то, что может его погубить, то что вообще способно привлечь его внимание?

— Мне очень хочется узнать, как еретики пронюхали о моих планах. Им ведь потребовалось время на подготовку нападений, поэтому они, скорее всего, узнали о будущем маршруте армии сразу, как только я его утвердил… может, даже быстрее, чем я принял решение.

Он надеялся, что сын хоть как-то откликнется на шутку, но Фостий лишь кивнул, потом развернул лошадь:

— Поеду передам твой приказ Ноэтию.

— Но сперва повтори его, — велел Крисп, желая убедиться, что Фостий прислушивался к его словам.

Услышав это, старший сын скривился, но все же монотонно и точно пересказал приказ и отъехал. Крисп смотрел ему вслед — ему не понравилось, что Фостий как-то понуро сидел в седле. В конце концов он решил, что это ему лишь кажется.

Он и так оскорбил сына, заставив его повторить приказ, словно тот был новобранцем из крестьян, у которого на сапогах еще навоз не обсох.

Но, конечно же, у крестьянина-новобранца больше стимулов в точности запомнить порученное, чем у человека, который не может претендовать на более высокое общественное положение, чем то, которое он уже занимает. Фактически ниже крестьянина-новобранца по общественному положению может быть только крестьянин. Крисп это прекрасно знал. Иногда ему хотелось, чтобы это знали и его сыновья.

Армия двигалась вперед, а Фостий ехал назад. Поэтому до Ноэтия он добрался вдвое быстрее, чем при других обстоятельствах, а время для размышлений сократилось наполовину. Он-то прекрасно знал, как фанасиоты узнали, где имперская армия разместит резервные склады: он сам сказал об этом Дигену. Он вовсе не собирался ставить под удар предстоящую кампанию, но разве Крисп этому поверит?

Фостий ни секунды не сомневался, что Крисп про это узнает. Он не обладал отцовской проницательностью, но и не склонен был его недооценивать. Бездарю не просидеть более двадцати лет на видесском троне. И если Крисп решит что-то выяснить, то рано или поздно своего добьется. И когда он все узнает…

Какими окажутся последствия, Фостий не знал, но не сомневался, что они будут неприятными — для него. И выволочкой дело не обойдется — это слишком легкое наказание за провал военной кампании. За такие дела кладут голову на плаху, если только человек не наследник престола. Но если учесть склонность отца к справедливому правосудию, голова Фостия и в самом деле может оказаться на плахе.

Он задумался над тем, следует ли передавать Ноэтию приказ отца. Если он и в самом деле считает себя последователем Фанасия, то как он может предавать интересы своих собратьев по вере? Но если он хоть на грош заботится о собственной безопасности, то как он может не передать приказ? Гнев Криспа обрушится на него лавиной. К тому же, если у отца зародятся подозрения, то роль Фостия в уничтожении военных складов всплывет на свет с большей вероятностью.

Так что же делать? Думать уже некогда — вот уже видно знамя командира арьергарда, синее солнце на золотом фоне, и прямо под ним едет Ноэтий, крепкий офицер средних лет, похожий на многих других, служащих Криспу, — скорее невозмутимый, чем блистающий умом. Отдав Фостию честь, Ноэтий звонко крикнул:

— Чем могу служить, ваше младшее величество?

— Э-э… — протянул Фостий, потом еще раз; он так и не успел принять решение. Кончилось все тем, что ответил его рот, а не разум:

— Отец велит особенно внимательно присматриваться ко всем, кто уезжает из Наколеи — на тот случай, если путник окажется фанасиотским шпионом.

Фостий возненавидел себя, едва слова сорвались с его губ, но было уже поздно. Как оказалось, все его терзания были напрасными. Ноэтий вновь отдал честь, прижав к сердцу кулак, и сказал:

— Можете передать его императорскому величеству, что я уже обо всем позаботился. — Ноэтий подмигнул. — Передайте также Криспу, чтобы он не пытался учить старого лиса, как надо воровать кур.