узнал часть личного состава, но в целом ещё имел довольно смутное представление в целом о коллективе батареи. Достаточно хорошо показали себя командиры взводов. Сразу же выделил из них командира первого взвода лейтенанта Жидилёва. Небольшого роста, хитроватый, хозяйственный, деревенский мужичёк. И солдаты подобрались такие же хозяйственные и деловитые, всё что имело какую-то ценность в будущем на войне тащили во взвод и уже обросли своим имуществом, которым очень дорожили. Командир второго взвода лейтенант Коровин, плотный, среднего роста, неторопливый в движениях, не отличался хозяйственной жилкой, как командир первого взвода, но был добросовестным и грамотным офицером, насколько это можно сказать об офицере-двухгодичнике. Сумел заинтересовать и сплотить вокруг себя личный состав и его взвод уже представлял достаточно крепкий воинский коллектив. Очень много беспокойства вызывал третий взвод и его командир взвода лейтенант Мишкин. Глядя на него, я часто вспоминал фильм «Адъютант его превосходительства» и одного из героев – поручика Микки. Такая же романтическая и мечтательная натура, которая при первой же встрече с реальной действительностью и трудностями повседневной службы очень быстро ломается. Мне кажется, он мечтал как можно скорее попасть на войну, где в бесконечных победных боях, он во главе взвода врывается в гущу противника, проявляя массу героизма – побеждает, а может быть и геройски погибает. Но уже на этапе боевого слаживания романтизма и восторга поубавилось, а как по закону подлости ему во взвод подобрались слабые сержанты и водители. Один водитель рядовой Снытко, со своей, вечно кипящей противотанковой установкой, мог вогнать в глухую тоску любую героическую натуру. Личный состав в третьем взводе подобрался разношёрстный и коллектив как таковой не сложился.

Из прапорщиков я в полной мере мог положится на Игоря Карпука - добросовестный парень, инициативный, энергичный. Постоянно работая на технике, он достаточно быстро узнал устройство и особенности эксплуатации техники батареи. Немаловажную роль сыграло и то, что он родом был с Бурятии, откуда была подавляющая масса личного состава. Среди них он быстро завоевал авторитет и солдаты безоговорочно выполняли все его указания. В результате чего получилось так, что Кирьянов был моей правой рукой, а Карпук стал, если так можно выразиться - левой рукой.

Старшина же вообще не пользовался никаким авторитетом среди солдат. Он их боялся, а солдаты быстро это прочухали и давали ему отпор во всех его начинаниях. Да и я часто его ругал за то, что он всю работу взваливал на одних и тех же безответных, добросовестных солдат.

Среди солдат хорошо узнал тех, с кем мне приходилось часто сталкиваться в период

подготовки батареи. Водителем на мой, командирский БРДМ, попал бывший заключённый, рядовой Чудинов – кличка «Чудо». В тюрьму попал по хулиганке, что-то там отсидел, что-то увидел, прочувствовал, чем страшно гордится. Нахватался зековских понятий, законов и пытается здесь этим бравировать. Офицеров и прапорщиков считает «западло», особенно ненавидит старшину, за то, что тот бывший мент. С солдатами живёт нормально, говоря на блатном жаргоне - «Чистые погоны - чистая совесть». Правда, пока выполняет все приказы офицеров и техника беспрекословно, хотя иной раз саботирует указания старшины. Мне старается не залетать, так как я его сразу предупредил – если что, вышвырну. Сержант Алушаев, пулемётчик моей машины, серьёзный и надёжный парень. Санинструктор сержант Торбан добросовестный, но бестолковый. По своей специальности подготовлен слабо и если сталкивается с какой-нибудь болячкой бежит за советом к технику. Игорь, оказывается, неплохо разбирается в медицине – правда, на бытовом уровне. Самое хреновое в санинструкторе то, что он вечно ходит грязный, не соблюдая никакой личной гигиены. Среди командиров машин в лидерах ходят сержанты Некрасов и Фёдор Ермаков. Оба со второго взвода. Правда, краем уха слышал разговор среди солдат, что Фёдор слабоват на выпивку. Андрей Лагерев, командир противотанковой установки с первого взвода, всегда чистенький, аккуратный, но парень с ленцой и сам себе на уме. Такое ощущение, что в любой момент может принести пакость. Командир машины с третьего взвода сержант Рубцов пишет песни, хорошо играет на гитаре. Но в противовес ему его водитель рядовой Снытко. Дылда, самое натуральное «чмо», вечно грязный и машина у него вечно такая же зачуханная.

Во втором взводе два сильных сержанта, третий сержант Кабаков, невысокого росточка, худенький. Как командир он ни о чём. Зато с водителем ему повезло. У меня не хватало одного водителя, полк не додал и я не знал, как выкрутиться. А тут подходит рядовой Харитонов: - Товарищ капитан, хочу воевать водителем противотанковой установки, а в батарее не хватает одного водителя. Дайте мне машину, а я вас не подведу. Правда, прав у меня нет, но я немного соображаю в технике и умею водить.

Думал недолго: в мирной обстановке я бы на такое предложение только рассмеялся. Нет прав - гуляй Харитонов. Я за тебя ответственность нести не хочу. Но сейчас задумался лишь на минуту и решил по военному быстро.

- Хорошо Харитонов, даю противотанковую установку, Сделаешь: она твоя. – И дал ему один из неисправных БРДМов, как раз Кабакова. Три дня торчала задница из двигательного отсека то Харитонова, то его и Карпука, то сразу нескольких водителей, которые ему помогали: но через три дня машина была готова и ровно тарахтела двигателем, радуя не только мою командирскую душу. Узнал я и других солдат, сержантов батареи, но это было довольно поверхностные знание, поэтому нужно было не терять времени в эшелоне.

Жизнь в вагоне постепенно наладилась и потекла своим чередом. К личному составу я в основном не лез – так, по очереди выдёргивал их в своё купе и разговаривал с ними. Солдаты первые двое суток спали, просыпались только покушать или сходить в туалет. Жизнь шла от

приёма пищи до следующего приёма, когда все немного оживлялись. Кормили, правда, не ахти как, но мы перед каждым приёмом пищи принимали по сто грамм спирта и всё шло нормально. В офицерском вагоне тоже шла размеренная жизнь. Офицеры под руководством полковника Прохорова, который от дивизии поехал с нами, потихоньку попивали, играли в карты, а когда хорошо поддадут, вызывали техника второй батареи, наливали ему стакан водки и он с удовольствием им играл на гармошке и пел. Интересно было за ним наблюдать из-за особенной артикуляции губ во время пения. Когда он пел, губы у него так складывались, что его лицо становилось похожим