— Ты помогаешь людям?

— Стараюсь.

— О, тогда я по адресу, Тайлер, — сказала с улыбкой. — Ты сможешь помочь мне?

Он медленно приблизился.

— Кесс, — опустился передо мной на корточки. — Ты заставила меня по-другому посмотреть на некоторые вещи.

— Я?

— Помнишь, ты сказала, что мы те, кем нас видят другие? Ложь, Кесс. Мы — те, кем мы сами себя видим, кем мы можем быть.

— Но я всего лишь Кессиди Белис.

— И ты невероятная девушка, — он накрыл своими ладонями мои руки. — Когда я превратился в хренова психоаналитика, Кесс? — усмехнулся. — Я не лечу людей, я рассказываю им о себе. И о тебе.

— Обо мне? — испугалась я.

— Твоя история побуждает их что-то менять. Ты — их герой, Кесс… Ты — мой герой.

— А если мне страшно? Страшно быть такой… если я боюсь, что такую меня не примут, а станут жалеть?

— Некто не застрахован от жалости.

Он знал это лучше других, ибо Кэтрин пыталась спасти его именно этим средством.

— Знаешь, старик, — рассмеялась я. — Из тебя действительно хреновый психоаналитик, но мне полегчало… Стало быть, еще не все потеряно?

Он тоже рассмеялся, а затем коснулся пальцами моей щеки, ласково провел по скуле к виску, притронулся легонько к волосам.

— Ничего не потеряно, Кесс, — его голос звучал глухо, а взгляд испепелял. — Я отвезу тебя домой, уже поздно.

— Но я еще не чувствую себя излечившейся.

— Вот как? — его пальцы вновь вернулись к моему лицу.

— Обычной болтовней тут не отделаешься, Тайлер, — прошептала, чувствуя прикосновения на своих губах.

— У меня есть еще одно средство, Кесс, — и он тоже шептал, не сводя взгляда с моего лица. — Обычно помогает хорошо.

— Его выдают по рецепту?

Шоу придвинулся ближе, потянул меня вниз, и я сползла со стула на пол.

— Его принимают внутрь, Кесс, — сказал он. — Ежедневно, до полного выздоровления.

— Хочу попробовать.

И Тайлер сладко коснулся губами моих губ.

Вместо эпилога

Я села напротив Полли, взяв в руки большую кружку горячего капучино. Мне нравилось сидеть в уютном кресле, подогнув под себя ноги, наблюдая за непогодой за окном. Дождь оставлял отметины на стекле, а зеленые кроны в саду покачивались от порывов теплого ветра.

Когда я приехала к Полли, она набросилась на меня с объятиями, а когда я рассказала, что хочу записать обращение, она возликовала. Я показала ей фотографии из Эмейя, которые сделала Кэт, и Полли сказала, что никогда не видела ничего лучше. Она была уверена, что едва мое обращение попадет в сеть, на меня обрушится бешеная популярность.

Полли не торопила. Она включила диктофон и камеру, и села напротив, выжидающе замерев. Такой состредоточенной я не видела ее ни разу.

Отхлебнув кофе и откинувшись на спинку кресла, я начала:

"Эта история не о том, как достичь успеха, не о болезни и преодолении, и даже не о том, что судьбу можно изменить. Эта история… о принятии себя такой, какая ты есть…"

Конец.