– Не понимаю, о чем ты, – небрежно бросила я. – Ты про сегодняшнее занятие живописью? Мы с Дунканом обсуждали фотосинтез растений.

– Угу. – Она вытащила томик дневников периода Возрождения и принялась его перелистывать. – Я не собираюсь с тобой откровенничать в нашей комнате. Там ведут наблюдение. Но если тебе сейчас нужна моя помощь, у тебя есть секунд шестьдесят.

– С чего ты вдруг будешь мне помогать? – спросила я. – Хочешь меня во что-то втянуть, чтобы самой лучше выглядеть?

Она хмыкнула.

– Если бы я хотела для тебя неприятностей, я бы сделала это уже давно – в нашей комнате все записалось на видеокамеры. Сорок пять секунд. Почему тебя интересует газ?

Я запаниковала, не зная, что мне делать. Когда я намечала потенциальных союзников, Эммы в моем списке вообще не было. Однако – вот она, и ее предложение ближе к бунту, чем все, что мне доводилось здесь видеть. Даже мой друг Дункан никогда не позволял себе ничего подобного. Вопрос Эммы, конечно, увеличивал вероятность подставы, но в итоге я не устояла перед соблазном.

– Газ удерживает нас не меньше, чем охрана и стены, – прошептала я. – Мне просто хотелось с ним разобраться.

Я надеялась, что в моих словах нет ничего особо преступного.

Эмма вернула книжку на место и выбрала другие дневники – на сей раз красиво изданные.

– Управление идет с пульта, который находится на том же уровне, что и очищение. В каждую комнату подведена трубка, подсоединенная к системе. Она расположена прямо за решеткой вентиляции у потолка.

– Откуда тебе известно?

– Я проходила мимо, когда в пустой комнате шел ремонт.

– Газ легче перекрыть в отдельной комнате, а не на уровне управления, – пробормотала я.

Она качнула головой.

– Нет – вентиляция выведена прямо напротив камер в спальнях. Охранники налетят настолько быстро, что ты даже решетку снять не успеешь. А для этого понадобилась бы отвертка.

Эмма начала ставить свою книгу на полку, но я ее быстро взяла. Обложка сияла яркими красками, а уголки были металлическими. Я провела пальцами по корешку.

– Обычная отвертка, не крестообразная? – уточнила я, оценивая толщину блестящего уголка. Если его отодрать, то с его помощью вполне возможно вывернуть винт.

Эмма улыбнулась.

– Да. Творческое мышление у тебя работает, надо отдать тебе должное. – Она еще несколько секунд пристально рассматривала меня. – А почему ты хочешь перекрыть газ? По-моему, у нас есть проблемы посерьезнее, и основная заключается в том, что мы тут застряли.

– Ответь мне сначала на один вопрос, – сказала я, все еще подозревая, что Эмма участвует в провокационной программе, из-за которой мои проблемы вырастут, как снежный ком. – Ты вроде бы пример идеального алхимика. Что ты натворила, если тебя сюда занесло?

Она поколебалась, но ответила:

– Я отослала нескольких защитников, которых отрядили помогать моей группе алхимиков в Киеве. У меня там есть знакомые морои, которым требовалась охрана. И она была им нужнее, чем нам.

– И это не понравилось властям, – согласилась я. – Но, по-моему, есть вещи и похуже, особенно если учесть, какая ты послушная. Почему ты до сих пор здесь?

Ее самоуверенная улыбка превратилась в горькую усмешку.

– Потому что моя сестра – не здесь. Она тоже попала в центр, потом ее освободили, но она стала еще более непокорной, чем раньше. Никто не знает, где она. Теперь, каких бы успехов я ни добивалась, они не хотят повторять ошибку и выпустить меня слишком рано. Дурная кровь наследуется, надо полагать.

Я вздохнула. Эмма показалась мне искренней девчонкой. Кроме того, она оставалась алхимиком, а все мы отлично умеем водить окружающих за нос. Внезапно мой взгляд упал на дальнюю часть комнаты, где Дункан и еще пара заключенных изучали отдел социологии, и я решила задать Эмме новый вопрос.

– А почему Дункан здесь застрял? Он-то ведет себя хорошо. У него тоже дурная кровь?

Эмма проследила за направлением моего взгляда.

– Попробовать угадать? Слишком хорошее поведение.

– А разве такое вообще возможно? – вырвалось у меня.

Она пожала плечами.

– Дункан чересчур покорный. По-моему, они опасаются, что он не сумеет устоять перед влиянием вампиров, даже если захочет. В общем, его пока боятся выпускать на волю. Но и твердость духа их тоже не устроит, потому что храбрость заключенного идет вразрез с их принципами. Наверное, Дункану хочется быть смелее… но что-то ему мешает. Я имею в виду – парня явно что-то гложет. И дело, конечно, не в методах центра, которые нам всем жутко мешают.

«Шанталь», – догадалась я. Вот камень преткновения. Ему хватило смелости со мной подружиться, но Эмма объяснила, почему он ведет себя настолько сдержанно. Разлука с Шанталь оставила в его душе шрам и заставила сильно бояться. Теперь Дункан связан по рукам и ногам.

Надеясь, что я не совершаю чудовищной ошибки, я повернулась к Эмме:

– Если отключить газ, я смогу подать весточку на волю. Вот и все.

Эмма округлила глаза.

– Ты уверена? Сегодня ночью?

– Да, я абсолютно уверена, – подтвердила я.

Адриан наверняка продолжает мои поиски. Значит, мне нужен нормальный естественный сон.

– Погоди минутку, – произнесла Эмма и задумалась.

Она встала и направилась к стеллажу, возле которого стояла Эмилия. Они о чем-то говорили до тех пор, пока не зазвенел звонок, объявлявший, что нам пора расходиться. Эмма подошла ко мне.

– Возьми эту книгу, – прошептала она, кивком указывая на роскошно изданные дневники. – Как только мы выйдем за дверь, я буду молчать как рыба. Вернись в комнату, досчитай до шестидесяти и делай с вентиляцией, что тебе нужно.

– Но камера…

– Все, сама, – отрезала Эмма и отодвинулась от меня, ничего больше не добавив.

Я несколько секунд ошеломленно смотрела ей вслед, а затем присоединилась к заключенным, регистрировавшим книги. Покидая библиотеку, я старалась выглядеть естественно, хотя у меня бешено колотилось сердце. Можно ли мне доверять Эмме? Или она хочет сдать меня Шеридан? И о чем она говорила с Эмилией? Неужто благодаря им я получу возможность беспрепятственно возиться с вентиляцией?

Когда я вошла в комнату, то обнаружила, что крошечная черная камера наблюдения направлена прямо на вентиляцию. Любая попытка ее вскрыть будет сразу замечена.

Это была подстава, но все поведение Эммы при подготовке ко сну ясно свидетельствовало о том, что она не собирается со мной общаться. Я мысленно вела отсчет – и знала, что она тоже это делает: когда я досчитала до шестидесяти, Эмма кинула на меня многозначительный взгляд.

«Интриговать можно и гораздо более простым способом, – подумала я. – И при этом не связываться с другими. Зачем ей лишние проблемы?..»