— А Берту?

— Берта вошел в кафе рядом с еще двумя мужиками, а, потом, он его никогда раньше не видел.

— Теперь, если можно, об этом красавце поподробнее. Откуда он тебя знает?

— Учились когда-то вместе.

— На притворщиков?

— Точно.

Да, значит, хвост за ним не пустишь, срубит на раз-два. В адрес по месту жительства и работы тоже не сунешься, наверняка, и там, и там установлены «секретки». Хреново.

— Небось, отличником был?

— Старался очень, все мечтал выбиться в асы. Когда нас разогнали, страшно расстроился, даже слегка запил.

— Данные на него помнишь?

— Стрельцов Владимир, только, толку-то с этого. У нас там имена-фамилии были сплошь служебные.

— Облом.

— Но… — тут Сироткин сделал трагическую паузу, — но так получилось, что спустя полгода мы с ним опять учились вместе. На курсах, помнишь такие?

Еще бы мне не помнить. От …ского вокзала сорок минут на электричке. Дальше выйти из первого вагона, перейти через мост и сесть в автобус на площадке перед овощным магазином. Через три остановки покажутся железные ворота и КПП. Каждый из нас в свое время отучился там, кто год, а кто — чуть меньше.

— Вот там-то мы учились под нашими родными ФИО, а потому, — Сироткин прокашлялся и торжественно произнес: — Кремляков Виталий Николаевич, тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения. Между прочим, москвич, я у него даже в гостях был.

— И где это?

— На Варшавке, возле театра «Шалом». Мы там всей группой пару раз зависали.

— Понятно. Потом пересекались?

— Ни разу.

— Ясно. Кстати, как этот Виталий держался с нашим полковником?

— На равных.

— Дальше.

— Дальше мы с Бертой подождали минут двадцать, потом я поехал на Электрозаводскую, а он на Пресню.

Как выяснилось, клиент уже был на месте, в Барабанном. И пахал он там, как Карла за растрату, добрых три часа без перерыва. В 15.53, перед уходом, сделал последний звонок и поинтересовался, как обстоят дела с квартирой. Услышав ответ, пришел в хорошее настроение и даже начал насвистывать.

В 16.45 наш труженик вернулся в офис на Пресне, перекусил, но сопеть не стал, а продолжил ударно работать. В 17.20 принял первого клиента и передал какие-то документы.

В 18.10 принял второго и представил записи, подтверждающие то, что любовница хранит ему трогательную верность, а супруга — вовсе даже наоборот. Тот пришел в неописуемый восторг, расплатился, выдал премию и тут же попытался договориться о проверке нравственности еще одной «одной милой девушки». Островский, или как его там, отказался, сославшись на чрезмерную занятость, и проводил счастливого рогоносца до дверей.

В 19.03 в кабинет зашла секретарша и грудным голосом сообщила, что очень соскучилась, но бездушный шеф резко бросил ей, что не время и не место, и приказал собираться. В 19.12 они выехали из офиса, в 20.25 уже были дома. Перекусили, быстренько, как кролики, посопели разок, после чего Наденька предложила попить чайку и продолжить веселье, но была жестоко обломана.

— Даже не мечтай, мне завтра вставать в полпятого… — минут через десять из спальни раздался легкий храп, а из кухни — все тот же звон посуды: неудовлетворенная партнерша отводила душу, хлопоча по хозяйству.

Следующие два дня наш клиент, позабыв о лени и привычных милых глупостях, вкалывал как проклятый. Встречал приезжающих в столицу (Внуково, Шереметьево — по три человека, Курский, Белорусский вокзалы, Домодедово — по два, Ленинградский вокзал и автовокзал — по одному) и отвозил на базу за Сергиевым Посадом. Раньше, как стало известно, там располагалась какая-то войсковая часть. Когда выяснилось, что врагов у демократической России, кроме ее самой, не осталось, вояк разогнали, а какие-то шустрые ребята быстренько под шумок прихватили освободившуюся территорию с постройками. Время от времени туда приезжали желающие пострелять по мишеням, покататься на БТРах или попариться в бане с девками. Иногда территория просто сдавалась в аренду. Как в этот раз, для «проведения курсов усовершенствования сотрудников частных охранных структур».

А еще наш герой-полковник возил на базу какие-то ящики, совершенно не опасаясь при этом проверок на дорогах, потому что ездил в сопровождении самой настоящей милицейской машины с мигалкой. Очень в духе времени и, кстати, совсем недорого.

На второй день он отвез троих в Москву. У ВДНХ они спустились в метро и разъехались, кто куда.

— Вышел на Маяковке, — сообщил Берташевич, — прошел около сотни метров и остановился возле кафе. Минут пять делал вид, что звонит по телефону, а на самом деле фотографировал улицу и подходы к кафе. Потом зашел туда и сразу же направился в туалет. Вышел, сел за столик. Сделал заказ, потом опять начал «звонить». Выпил кофе, покурил, посидел еще немного и пошел к выходу.

— Ты его снял?

— Конечно, — на стол легла фотография. Совсем молодой парень, на вид около двадцати лет, может, самую малость постарше. Внешность среднеевропейская, вполне заурядная, не за что зацепиться глазу. Таких по московским улицам ходят целые толпы.

— Сам, надеюсь, в кадр не попал?

— Обижаешь.

— Тебя обидишь. Что было потом?

— Вернулся на ВДНХ, сел в тачку и стал ждать остальных.

— С этим понятно. Жека?

— Дамочка между тридцатью и сорока, прикинута стильно и очень недешево. Вышла на Парке Культуры, немного прошлась…

— Сколько?

— Метров сто пятьдесят-двести, не больше. Зашла в галерею в Кропоткинском переулке, что самое интересное, все время якобы с кем-то болтала по телефону.

— А что там за выставка?

— А хрен его знает.

— Понятно. Что дальше?

— Прогулялась по залам. На картины особо не отвлекалась, все по сторонам смотрела.

— Ну?

— Что ну-то?!? Там даже системы наблюдения нет, и из охраны всего два старпера лет по шестьдесят и без пушек. Идеальное место.

— Для чего? — полюбопытствовал Кирилл, оторвавшись от компьютера.

— Да для чего хочешь!

— Это все?

— Да. Погуляла еще немного и вернулась на точку. Хочешь прикол?

— Только приколов не хватало, что у тебя?

— Любуйся… — Сироткин выложил передо мной фото.

— Ни хрена себе! — та самая женщина, с которой я начал четыре года назад отстрел супостатов в ресторане. Живая и невредимая, даже в меру упитанная.

— То ли ты, командир, стрелять разучился, то ли…

— То ли пора переходить на серебряные пули, — предложил Костя, любуясь фотографией… — Ничего тетка, правда, старовата, но, в принципе…