— Вас-то все это каким боком коснулось? — не удержался тем временем от вопроса я.

— Да вот коснулось, — передернул плечами Ли Хо Сок. — Когда вся страна в едином порыве начинает кидаться в очередную крайность…

— Отец! — еще с большим нажимом произнес мототорговец.

— … разве может кто-то остаться в стороне⁈ — все же закончил свою фразу — так и сочившуюся обреченным сарказмом — старший донджю.

— Товарищ Ли! — пришел мой черед выразительно посмотреть на собеседника. — Я что-то не вполне вас понимаю…

— Да, извините, товарищ Чон, — тряхнув головой, словно опомнился тот. — Вы правы: я этого не говорил, вы ничего не слышали. А то мало нам проблем… Давайте — по существу. А оно таково. Нашу организацию переводят в подчинение Министерства электроэнергетики и перебрасывают на строительство инфраструктуры будущей АЭС — со всей наличной техникой и рабочими. Под исключительно государственное финансирование. Те пхеньянские проекты, которые можно довести до ума за месяц-полтора, разрешили по-быстрому «добить», все остальные — замораживаются на неопределенный срок. Новые — только в рамках программы Решительного Рывка. Поэтому даже успей мы с вами заключить тот договор — его пришлось бы теперь разорвать. Вот такие дела…

Донджю взял в руку чашку с остатками кофе и сделал судорожный глоток.

— Признаю: я подвел вас, товарищ Чон, — продолжил он затем. — Вы передали мое предложение «наверх», где-то там уже задвигались шестеренки согласования — а теперь надо идти на попятный. Я прекрасно понимаю, что это значит в структурах, вроде вашей. У вас будут неприятности. Вероятно — существенные. Прошу: простите меня. Я не первый год в бизнесе — и обязан был предвидеть, как все может обернуться. И не разбрасываться обещаниями. Однако сплоховал. Моя вина. Сказал бы, что хоть в какой-то мере компенсирую доставленные вам неудобства, но, боюсь, сейчас не могу предложить вам ничего, кроме этого стола, — повел он рукой над блюдами. — Практически все мои оборотные средства наглухо зависли в незавершенке. Что-то я, конечно, со временем оттуда вытащу, но далеко не все и не быстро…

— Ну, хоть Кукка анчжон повисон ничего не достанется, — кисло хмыкнул я.

— Эти-то найдут, где свое урвать, — скривился Ли Хо Сок. — Но уже не у меня, да — с банкрота много не возьмешь…

Донджю снова потянулся за чашкой, но, кажется, кофе в той уже не осталось.

Поднес свою к губам и я — у меня там еще было на пару глотков.

Твою ж наперекосяк! Ну что за день такой сегодня⁈

А Джу-то — как в воду глядела, когда говорила, что Ли ненадежен! Не потому, что сам по себе недостаточно честен и добросовестен, а чисто в силу своей чужеродности для системы. Пока в той все шло по накатанной, донджю был неплохо пристроен — и, очевидно, полезен — но стоило Левиафану государства внезапно поменять приоритеты и дернуться в сторону, об интересах бизнесмена никто и не вспомнил, а сам он оказался беспомощен — и походя затоптан.

Заодно невольно подставив тех, кто имел неосторожность на него положиться.

— Мотомагазин пока продолжает работать, — воспользовавшись возникшей паузой, встрял тут в разговор Ли-младший. — И вы, товарищ Чон, там по-прежнему желанный гость! Не говорю: клиент — именно гость! Все, что потребуется для Кавасаки — безусловно ваше! И никаких денег! А сам мотоцикл перерегистрируем на другую фирму — с этим тоже проблем не возникнет…

— Благодарю, — без особого воодушевления кивнул я.

— Не знаю, конечно, сколько продержусь без поддержки отца, — признал Ли Джин Хо, — но все-таки я тоже не первый день на рынке. Как-нибудь да управлюсь!

— Остается пожелать вам удачи, — поставив кофейную чашечку обратно на стол, широко развел я руками. — Вам обоим, — перевел взгляд на старшего донджю.

Да и самому мне она, удача эта, прямо скажем, совсем бы не помешала! Особенно — завтра утром, на Правлении.

13. Правление

Честно говоря, я был практически уверен, что этой ночью не сомкну глаз: столько всего произошло — наверняка станут беспокойные мысли в голове крутиться. И в связи с внезапным отъездом Чан Ми, и по поводу назначенного на утро Правления… Да еще и Катя Кан как-то уж совсем радикально пропала со связи!

Уже плюхнувшись на футон, я снова попытался «докричаться» до ученицы мудан — но опять безрезультатно. А затем повернулся на бок… и разом уснул.

Приснилась мне как раз Катя. Но именно приснилась — это не было обычным ее ночным визитом. Откуда-то с верхотуры — не то с горы, не то с крыши — я смотрел, как девушка продирается через плотный кустарник, колючий и сухой, почти начисто лишенный листвы. Вроде бы в мою сторону — но меня явно не видя и двигаясь наугад. Острые шипы терний нещадно царапали Кан руки и лицо, безжалостно драли ее красный ханбок, постепенно превращая тот в сущие лохмотья.

К моменту, когда ученица мудан выбралась наконец из зарослей, назвать немногие еще остававшиеся на ней разрозненные лоскуты одеждой вышло бы разве что с огромной натяжкой — но алого оттенка там не сильно убыло: измученная путница была вся в крови.

Оставив позади пресловутый кустарник, Катя принялась затравленно озираться по сторонам. Затем что-то прокричала, но слов со своего места я не разобрал — только невнятные отзвуки. Я крикнул ей в ответ — позвал по имени. Замахал руками — и, кажется, девушка меня наконец заметила. Поспешно шагнула вперед — и тут перед ней сама собой начала вырастать каменная стена. Сперва возник один ряд аккуратно подогнанных друг к другу блоков — высоких, в половину человеческого роста. Тут же поверх него стал укладываться второй…

Справа и слева новоиспеченная преграда обрывалась, но обойти ее Кан почему-то даже не попыталась. Вместо этого метнулась вперед, попробовала на препятствие вскарабкаться, но сорвалась и упала. Сразу же поднялась — однако у стены уже нарастал третий ряд исполинской кладки. Правда, теперь составлявшие его блоки появлялись не столь быстро, как вначале.

Больше попыток перелезть через стену ученица мудан не предпринимала. Вместо этого она принялась сталкивать блок за блоком из верхнего ряда, начав с последнего из уложенных невидимым строителем. И дело у нее, как ни удивительно, заспорилось! Массивные каменюки — на вид,