В это время из густого плотного сумрака на площадку стали выходить пропавшие гости. Один из них нес охапку обычного земного хвороста, второй прямоугольную металлическую емкость, в которой плескалась вода, третий тащил на плече изогнутую металлическую конструкцию. Оба предмета были покрыты налетом копоти.

— Похоже, нам предстоит пикник у костра, — не удержался механик.

Действительно, через несколько минут языки пламени побежали по сухим веткам, а над ними повис прямоугольный котелок, подвешенный на невообразимо изогнутых стальных рогах принесенной конструкции.

К огню потянулись все, но время доверия еще не пришло. С одной стороны костра полукругом расположились спасенные, а спасители сидели по другую его сторону.

Пока закипала вода, все хранили молчание. Клест сходил в вездеход и принес упаковку одноразовых стаканов, так как все имущество спасенных осталось в котловине, а потом испарилось в огне. Передав каждому по стакану, он уселся на свое место.

Десантники были голодны, но не решились разогревать имеющиеся в вездеходе продукты. Местные могут отказаться от угощения в результате неизвестного им табу, боязни отравиться или гордости, а есть в присутствии голодных людей было неудобно.

Горячую воду тоже пили в молчании. Гости тянули ее через трубочки, предварительно бросив в воду щепотку белого порошка. Десантники прихлебывали через край, но перед тем как начать пить, Альбрайт убедился, что Большой враль дал добро на употребление местной жидкости.

Когда ритуал чаепития, или, как впоследствии назвал это действо Руг, водохлебства был окончен, Дин решил приступить к знакомству. Уперев себе в грудь палец, он отчетливо произнес: «Человек», потом указал на Клеста и повторил: «Человек». Вытянув руку, он указал пальцем на проводника, но не получил ответа. Он сделал попытку еще раз. Сначала указав на себя, назвал свое имя, а потом имя напарника, но ответ получил совсем не такой, на который рассчитывал. Проводник выставил перед собой вытянутую руку с открытой ладонью, согнутую в запястье. Знак остановиться был понятен и не требовал объяснений. С ним не хотели говорить.

Видя бесполезность своих попыток, Альбрайт, показав на себя и Клеста, ткнул пальцем в сторону вездехода. Проводник в свою очередь обвел пальцем своих людей и опустил его вниз. Он показывал, что они останутся у костра.

Дин пожал плечами и встал. За ним поднялся Руг. Проводник вновь жестом остановил их и сделал знак рукой в сторону недавнего пленника десантников.

Неожиданно для Альбрайта площадка с костром и сидящими у него аборигенами исчезла. Он осознавал, что находится на том же месте, но в глазах стояла другая картина.

На знакомой площадке стоял вездеход. Люк его шлюза открылся и в проеме появился он сам. Судя по освещенности, наступило утро или даже день. Видимость была хорошей, костер потушен. Ни емкости, ни уродливой рогатины, на которой она висела, не было видно. Перед вездеходом стояли пятеро аборигенов, двое из которых поддерживали раненого товарища.

Наведенный видеоряд исчез так же мгновенно, как и появился. Все длилось какое-то мгновение. Стоящий рядом Руг ничего не заметил.

— Пошли спать, дружище. Нам пожелали спокойной ночи.

Они забрались в вездеход, и Альбрайт, задраив оба люка шлюза, сразу прошел к своему командирскому креслу и включил дисплей. Более практичный Руг, порывшись в запасах сухого пайка, бросил в приемник печи пару пакетов и, не закрывая дверку, спросил:

— Что разогреть на твою долю?

— Ешь, сам я позже, — отозвался Дин.

Когда ужин был готов, Клест устроился с ним в водительском кресле. Пережевывая пищу, он стал наблюдать за Альбрайтом, в руках которого вновь появились пленки и штурманский карандаш. Сверяясь со словарем, он наносил на пленку символы местной письменности.

— А если они завтра уйдут? — спросил Руг.

— Не думаю, — не отрываясь от своего занятия, ответил Дин и, окончив писать, добавил: — Ложись спать. Завтра будет трудный день. Надо хорошо отдохнуть.

— Твою мысль понял, командир. В переводе она звучит так: «Не мешай мне работать». А насчет отдыха выскажусь. Мне кажется, на этом шарике для нас не будет ни одного легкого дня.

Альбрайт оторвался от работы, посмотрел на Руга и улыбнулся.

— Я сам нервничаю. Мы все сделали правильно. Теперь им принимать решение. — Он кивнул в сторону бронеплекса. — Сейчас пытаюсь составить краткое обращение с просьбой о помощи и желании сотрудничества. Мы с тобой о них ничего не знаем. Одно неверно написанное или не туда вставленное слово может прозвучать оскорбительно. Местные традиции и табу просто закроют нам путь к общению, если они вообще не решат, что мы тут лишние.

— По-моему, ты сгущаешь краски. Чувство благодарности присуще даже зверю. Мы их вытащили с того света и при этом сами рисковали своими шкурами. Подумаешь, ошибка в тексте. Должны понимать, что допущена по незнанию. Ты особо не переживай. Делай, что считаешь нужным. Все будет хорошо. — Клест надеялся на Дина и как мог поддерживал товарища.

— Когда мы уходили, я вновь получил картинку от кошки. Точнее, от ее хозяина. Он передал, что они не уйдут и утром будут с нами.

— Вот видишь, все идет хорошо, — не отреагировав на то, что Дин сразу не рассказал ему о ментальной передаче, произнес Клест.

Еще часа три они просидели над своим письмом, обсуждая различные варианты. В конце концов пришли к выводу, что отсутствие знаний местной психологии и традиций может резко отличаться от известной им и обращение должно быть кратким, отражая только мирные намерения. Просьбу о помощи решили исключить, исходя из своей психологии. Слабый просит. Сильный предлагает, отдает.

В лобовой бронеплекс они наблюдали ритуал, проведенный хозяевами планеты глубокой ночью. Костер почти потух и не освещал площадку, поэтому, когда Руг заметил передвижение аборигенов, он сразу надел шлем и активировал систему ночного видения. Альбрайт присоединился к нему.

Четверо аборигенов расположились по кругу, скрестив перед собой согнутые в коленях ноги. Раскрытые кисти рук ладонями вверх были положены на внутренние стороны разведенных бедер. Головы с закрытыми глазами подняты вверх. В такой позе они оставались минут двадцать. Окончив ритуал, они улеглись в ряд прямо на камнях и больше не меняли своих поз. По всей видимости, уснули.

Десантники обсудили увиденное, но так и не пришли к определенному мнению. Действия хозяев планеты могли быть как религиозным ритуалом, так и физическим упражнением, способствующим разрядке и накоплению сил. Возможно, это был сеанс ментального или какого-либо другого вида связи.

В конце концов, решив, что утро вечера мудренее, они прошли в боевое отделение бота и, раскинув кресла, провалились в глубокий, но чуткий сон.

Когда первые лучи местного светила скупо проникли в ущелье, разогнав тьму, и просочились через бронеплекс в кабину, десантники как по команде проснулись.