Это был один из самых очаровательных уголков парка, маленький садик, разбитый еще его бабушкой, где он мальчиком любил проводить время.

Был еще садик, окруженный кирпичной стеной, где произрастали разнообразные травы, розарий с солнечными часами в центре и японский садик с карликовыми деревьями и кустами.

Были еще и другие красивые уголки в парке подальше от дома, но ближе всех был садик вокруг маленького прудика с лилиями, и герцогу он нравился больше всех.

Он быстро пересек газон и, приближаясь к пруду, понял, что его предположения оправдались, поскольку до него донеслись голоса.

Первым его побуждением было присоединиться к Лорене и Келвину, но, подойдя к живой изгороди из тиса, он решил не показываться до поры до времени Отсюда герцог мог отчетливо расслышать все, что они говорили, сам оставаясь незамеченным.

— Здесь так чудесно, — сказала Лорена, — но я думаю, нам следует вернуться к остальным.

— Не стоит так торопиться, — возразил Келвин Фэйн. — Все заняты игрой в бридж или в баккара, а мне нужно с вами поговорить.

— О… чем?

— О вас.

— Не надо об этом, прошу вас, — остановила майора Лорена. — Лучше посмотрите, как здесь прекрасно!

— Вы тоже прекрасны!

— Нам… нам пора вернуться.

Лорена явно нервничала. Отведя в сторону ветки тиса, герцог увидел ее. Лунный свет падал на лицо девушки. Келвин Фэйн стоял к нему спиной.

— Я провожу вас, — сказал Келвин. — Но поскольку мне выпала удача оказаться в таком прекрасном месте с такой чудесной девушкой, сначала я поцелую вас. Вас еще никто не целовал, Лорена, и я хочу быть первым.

— Нет!

Лорена не шевельнулась, но голос ее звучал твердо.

— Нет? — переспросил Келвин Фэйн. — Но почему?

— Потому что. , я могу поцеловать только того человека, который станет… моим мужем.

Последовало молчание. Герцог понял, что Келвин Фэйн был удивлен таким оборотом дела.

— Мне кажется, — сказал он наконец, — вам будет трудно решить, желаете ли вы выйти за кого-нибудь замуж, если вы не поцелуете его сначала.

Лорена покачала головой.

— Вы, может быть, сочтете это за глупость, но я уверена, что, если бы я , полюбила кого-нибудь настолько, чтобы выйти за него замуж… мое сердце решило бы все за меня.

— Может быть, вы и правы, — сказал Келвин Фэйн, — но все же я хочу поцеловать вас. Я давно уже ничего подобного не испытывал.

Герцог понял, что майор Фэйн так просто не отстанет от Лорены, и решил, что он ни под каким видом не может этого позволить.

Элстон был уже готов подойти к ним, чтобы помешать Фэйну напугать Лорену, но вдруг услышал ее слова:

— Я думаю, что, если бы женщина… которая любит вас, услышала это, она рассердилась, и я бы не осудила ее, потому что любить одну женщину и желать целовать другую — это настоящее вероломство.

Если раньше Фэйн был только удивлен, подумал герцог, то теперь она его окончательно поразила.

— Я свободный человек, — сказал Фэйн, словно ища себе оправдания. — Я никому не принадлежу, Лорена, никто не может помешать мне поцеловать вас, и в этом нет никакого вероломства.

— Если это не вероломство, то это жестокость, — ответила Лорена. — Я не хочу быть жестокой ни с кем, и, пожалуйста, оставьте меня в покое. Я хочу вернуться в дом.

Голос ее слегка дрожал, и в лунном свете она выглядела такой прелестной и такой трогательно юной Она казалась не старше, чем дитя-Эрос посредине пруда, и Келвин Фэйн отступил, как будто ее оружие оказалось сильнее волшебных стрел бога любви.

— Я не пойду против вашего желания, Лорена, — покорно сказал он, — только пообещайте мне кое-что.

— Еще одно обещание? — спросила Лорена.

— Обещанием, которое вы мне дали за завтраком, я желал оградить вас от тех переживаний, которое принесло бы вам более близкое знакомство с нашим хозяином. Сейчас я намерен просить вас совсем о другом.

— О чем же?

Лорена все еще была насторожена, все еще встревожена, как показалось герцогу, потому что она осознала, как никогда раньше, что мужчина желал от нее чего-то.

— Я хотел просить вас, когда мы уедем отсюда, позволить мне видеться с вами. Здесь, как вы, вероятно, заметили, это немного сложно. Я хочу видеть вас, Лорена, я не могу вам даже сказать, насколько мне это необходимо, — с неожиданной страстностью произнес обычно уравновешенный Келвин — Я была бы рада видеть вас, — ответила Лорена, — но я даже не знаю, что со мной будет, где стану жить.

— Это неважно. Я найду вас. И тогда, Лорена, мы узнаем друг друга так, как мне бы этого хотелось, — пообещал Келвин Фэйн.

Настойчивость в его голосе побудила Лорену снова сказать:

— Я думаю, нам пора вернуться. Она сделала неуверенный шаг вперед, но тут взгляды их сомкнулись, и наблюдавший за ними герцог замер, ожидая исхода этого столкновения двух характеров.

«Странно, — подумал он, — что такая молодая неопытная девушка, как Лорена, могла сопротивляться такому опытному и такому пылкому соблазнителю».

С замиранием сердца он ожидал увидеть, чем все это кончится.

Лорена одержала победу. Келвин Фэйн отступил в сторону, она прошла вперед, и он последовал за ней по узкой тропинке к выходу из садика.

Благодаря своей сноровке, вызванной регулярными занятиями спортом, герцог опередил их, и, когда Лорена с майором вышли на газон, он двинулся им навстречу, как будто только что спустившись с террасы.

— А вот и вы! — воскликнул он. — Я хотел сказать тебе, Келвин, что твои партнеры ждут тебя за столом, или, вернее, ждут твоих денег!

— В таком случае они их не получат! — отвечал Келвин Фэйн. — Я не намерен сегодня играть, и, по правде говоря, баккара мне надоела. Я предпочел бы партию в бридж или, если хочешь, сыграем с тобой в пикет.

Встреча с герцогом оказалась для них неожиданностью, но Келвин Фэйн говорил спокойным и естественным тоном.

У Лорены сердце дрогнуло от радости. Она не надеялась, что та сцена у пруда, когда майор так настойчиво просил ее поцелуя, закончится столь быстро и благополучно. Лорене очень хотелось избежать неловкой и неприличной сцены.

Она еще никогда не оказывалась в такой ситуации. Когда майор сказал, что хочет поцеловать ее, и она решительно отказала ему, ею, казалось, руководила какая-то высшая сила.

И все же страх не покидал ее, и, когда она увидела высокую атлетическую фигуру герцога, первым ее порывом было броситься к нему и сказать, как она рада его видеть.

Когда они все трое направились к дверям гостиной, из окон которой лился на террасу золотистый свет, Лорена почувствовала, что все опять стало чудесно и ее сладостный сон продолжается, потому что она все еще видит в нем герцога.