Тело Моргана было напряжено, но он ничего не предпринимал, чтобы избавиться от девушки. Интересно, как он прореагирует, если последовать советам матушки и кое-что сейчас попробовать? Может, он перестанет злиться, если чуть укусить его за нижнюю губу? Или провести языком по шее? А вдруг он решит, что над ним издеваются? Не дай Бог!

— Чего ты хочешь от меня? — прошептала Сабрина, вложив в простой вопрос то, о чем Морган и не подозревал.

— Палаш.

Резкий ответ вернул Сабрину к реальной действительности. Морган рассматривал происходящее как непрерывный бой и считал жену своим противником. Надеясь, что послушание не будет стоить ей головы, девушка подтащила палаш и вложила рукоятку в ладонь мужа, только сейчас осознав, что имеет дело с церемониальным оружием батюшки.

— Меч не мой. Обручальное кольцо не мое. И даже жена не моя, будь оно все проклято! — горько обронил Морган, будто прочитав мысли супруги.

Охая, с огромным усилием он подтянулся и оперся спиной о дверь.

— Не можешь же ты всю ночь провести на холодном полу, — запротестовала Сабрина. — Ты болен и должен лечь в постель.

— С тобой? — рассмеялся в ответ Морган. — Нет уж, спасибо. Лучше остаться здесь, тогда хоть есть надежда увидеть рассвет. — Он положил палаш на колени.

Было неясно, предназначало» ли оружие, чтобы обороняться против возможного нападения или против собственной жены. Сабрина открыла и тут же захлопнула рот, выждала несколько минут, глядя на супруга, не изменявшего позы и сохранявшего бдительность, а потом свернулась калачиком на краю кровати и часто заморгала, сбивая накатывавшиеся слезы. Она дала клятву никогда не плакать из-за Моргана и ни за что не станет. Последнее, что ей запомнилось, прежде чем одолел сон, был тяжелый взгляд Моргана из-под грозно насупленных бровей. До угасающего сознания с трудом дошли слова, которые все равно забылись к утру:

— У меня сейчас нет сил сделать тебя своей, принцесса, но, клянусь Богом, я тебя никому не отдам.

Утро застало Моргана в той же позе у двери, задумчиво разглядывающим свою мирно посапывавшую во сне очаровательную отравительницу. Трудно было избавиться от подозрения, что отец Сабрины не приложил руку к попытке избавиться от главы клана Макдоннеллов. Лишившись Моргана, его сородичи наверняка быстро бы разбежались кто куда, предоставив возможность Камеронам, Грантам и Чизхолмам завладеть наконец горными районами. Но тогда какой смысл было устраивать свадьбу? Дугал и так мог прикончить Моргана либо просто оставить его гнить в камероновской темнице.

Морган тяжело вздохнул, вынужденный признать, что Сабрина скорее всего действовала по собственному почину. Казалось бы, давно пора смириться с тем, что Камероны способны на любую подлость, но мысль о Сабрине в роли отравительницы не давала покоя и бередила свежую душевную рану, оставшуюся после убийства Ангуса. Страшно подумать, что бы случилось, если соплеменники Моргана стали бы свидетелями покушения Сабрины на жизнь их лидера. Девушку успели бы убить, пока он был слишком слаб, чтобы встать на ее защиту. Морган представил себе, как розы на ее щеках превращаются в серый пепел, и пришел в ужас.

Сейчас Сабрина спала, раскинувшись на кровати, разбросав темные волосы, оттенявшие белизну гладкой нежной кожи. Одеяло сбилось в сторону, но девушка, казалось, не чувствовала легкого холода, проникшего с рассветом в спальню, где не было камина. Тонкая ткань ночной сорочки плотно облегала высокую грудь, подол завернулся, обнажая бедра. Морган невольно представил себе, как его огрубевшие пальцы ласкают темный набухающий сосок, а другая рука незаметно проникает во впадину меж теплых бедер.

Великан с трудом отвел взгляд, проглотив проклятье. Да, Сабрина стала его женой. Но так же, как обручальное кольцо, церемониальный палаш и даже сама возможность жить дальше, жена принадлежала ему лишь по милости Дугала Камерона. А Макдоннеллы никогда и ни при каких условиях не просят и не принимают подаяние, особенно от своих заклятых врагов.

Но сейчас не время было бороться с собой и подавлять плотские позывы. Перед Морганом стояла более серьезная проблема. Можно ли позволить Сабрине оповестить родственников, что в первую брачную ночь муж оказался неспособным осуществить брачные узы? Что, если хитрая девица и ее папаша задумали историю с отравой специально, чтобы поставить под сомнение мужские достоинства Моргана? Это может серьезно подорвать его авторитет, ведь одной из главных обязанностей вождя является продолжение рода, обеспечение наследника для своего клана.

Морган помрачнел, представив себе, как жена, не утратившая невинности, весело делится со всеми, кто готов ее слушать, постыдными подробностями первой брачной ночи. Перед мысленным взором встала жуткая картина: Сабрину вырывают из объятий мужа, а его бросают обратно в темную сырую дыру под башней. Или того хуже: просто вышвыривают с позором из замка на посмешище и глумление соплеменников.

Сжав кулаки, великан встал. Перед ним жена, с которой венчался в церкви, первая брачная ночь почти позади, а так ничего и не сделано. Девицу надо лишить невинности. Это не только его святое право, но и обязанность. Если выполнить свой долг, никто не посмеет порушить брачные узы, ни Дугал Камерон, ни король Англии, ни даже всемогущий Бог. И тогда Макдоннеллам обеспечены мир и покой.

Сабрина заворочалась во сне, прижала кулачок к полуоткрытым губам. Она выглядела сейчас крошечной, беспомощной и доверчивой. Морган знал, что успеет закрыть ее рот ладонью и раздвинуть бедра еще до того, как она распахнет глаза и закричит. Но в отличие от прочих Макдоннеллов по своей природе он не был насильником и не мог силой взять то, что принадлежало ему по праву.

Он на секунду задумался, прищурив глаза. Нет, нельзя считать это актом насилия. В конце концов, это его долг, черт возьми! Он останется спокойным и хладнокровным, словно совершая какую-то обычную болезненную, но необходимую процедуру. Например, надрезая рану, чтобы вынуть пистолетную пулю.

Нет, все не так просто. Придется наброситься на ничего не подозревающую девушку и причинить ей дикую боль, войдя в ее нежную плоть. Во рту неожиданно пересохло, задрожали руки. Морган неловко присел на краешек кровати рядом со спящей. Рука сама собой потянулась к шелковистым волосам, пальцы принялись ласково перебирать темные локоны, как не раз рисовалось в горячечном воображении темными холодными ночами в сырой темнице.

Морган мог бы зайти дальше, не смущаясь тем, что веки Сабрины дрогнули и она открыла глаза, застав мужа за столь странным занятием. Но он замер, будто смертельно раненный в сердце, когда, почувствовав ладонь мужа на своих волосах, девушка улыбнулась. В этой улыбке было столько нежности, что Моргану стало не по себе.

Проснувшись, Сабрина обнаружила, что оказалась в паутине, сплетенной Морганом из ее волос, захотелось просто лежать и тихо улыбаться, ощущая теплоту громадной ладони, нежно прикасавшейся к голове. На душе царил полный покой, потому что на лицо мужа вернулся здоровый загар, согнав все следы вчерашней хвори. Только чуть покрасневшие глаза Моргана свидетельствовали о проведенной без сна ночи. Плед лежал аккуратными складками на могучих плечах, а дыхание чуть отдавало то ли корицей, то ли гвоздикой.