– Интересно девки пляшут. Все это суеверия, – буркнул Следопыт. – Призраков нет и бога нет.

– Бог есть, – возразил Айрон, – просто он устал с нами возиться и махнул рукой. И надо просить помощи у других.

– У кого, например? – спросил Литвин с интересом. Айрон только неопределенно пожал плечами.

– Разные бывают сущности, – пробормотал он. – Федор, а вот ты во что-нибудь веришь? – повернулся Айрон вдруг к молча сидящему парню. Тот вздрогнул от неожиданности и даже слегка расплескал чай.

– Не знаю, – подумав, ответил он. – В судьбу, наверное, верю. Мне одно время все снился такой странный сон – про поезд-призрак. Будто он приезжает за мной, чтобы увезти в царство мертвых. Или, наоборот, в то место, где все живы, где Катастрофы не было и все осталось, как прежде. Правда, потом это прошло, теперь поезд мне больше не снится. Но мне кажется, после смерти что-то есть, – не может не быть.

– А ты? – Айрон в упор взглянул на Литвина.

– Я – агностик, – сухо сказал тот.

– Это как?

– Я думаю, мы не можем доказать ни факт существования бога, ни его отсутствия. Поэтому и спорить бессмысленно.

– Интересная у нас компания. Один верит в нечистую силу, другой – в судьбу, третий вообще ни во что не верит. Интересно, кого из нас тамошние призраки сожрут первым? – хрипло рассмеялся Айрон, но никто не подхватил этот смех.

Крот вспомнил: когда говорили про ведьму, Айрон был серьезен – единственный из всех.

– Вот что мне странно, – продолжал Айрон, помешивая тлеющие угли, – из шталкеров, ну, из сталкеров Рейха никто сюда не спешит. Казалось бы, они там, завернутые на всяких авантюрах, должны быть в первых рядах. Проект «Аненербе» и все такое. Не знают? Скорее, не сочли нужным.

– Кстати о призраках, – вмешался местный, слушавший их, – вот на Рязанке рассказывают, что к ним приходят с той стороны, где Выхино, и стучат в герму.

– Кто приходит? Выхинский маньяк с топором?

– Да кто ж их разберет? Рязанские ведь трусят, ни разу не открыли. А только вот по ночам то и дело приходят к ним и стучат. Особенно в полнолуние.

– Там, дальше, ведь уже Люберцы? Может, там тоже выжившие есть? Там и станции метро проектировали, только достроить вроде не успели до Катастрофы.

– Вполне возможно. В бункере где-нибудь могут жить.

Крот смотрел на собравшихся, и его одолевали странные мысли. Завтра он с этими, по сути, почти незнакомыми людьми собирается идти на опасное дело. А чего от них ждать – непонятно. Даже если много времени провел рядом с человеком, и то не всегда знаешь, как он поведет себя в критический момент – бросит тебя трусливо или будет спасать, рискуя собой. А с этими людьми его редко судьба сводила – за исключением Айрона, к которому он испытывал необъяснимую симпатию. К остальным, честно говоря, он ничего подобного не чувствовал – ну, разве что к рыженькой. Но деваться было уже некуда, отступать поздно. Ему показалось, что этот странный разговор о вере Айрон тоже затеял не просто так, – наверное, и ему хотелось чуть лучше узнать людей, рядом с которыми, возможно, завтра придется умирать.

– Я вот тут хотел спросить, – сказал он, – а кто кем хотел в прошлой жизни стать? Знаю, дурацкий вопрос – но просто интересно. Почему здесь сегодня именно мы собрались? Я говорить не мастер, конечно.

– Хороший вопрос, – сказал Литвин. – Я когда-то мечтал о научной работе, связанной с разъездами. Чтоб не скучать, на месте не сидеть. В каком-то смысле так оно и вышло.

– Я вообще по кабакам лабал, – буркнул Айрон. – А в сталкеры пошел, потому что люди достали со своими заморочками дурацкими. Наверху были сплошные правила на все, и после Катастрофы – то же самое. Казалось бы, мир гикнулся, хоть теперь успокойтесь – так нет. А к сталкеру меньше прикапываются – добытчик все-таки, вроде как на особом положении. Да и люди наверху в основном мертвые, те уж не достают – а с мутантами я как-нибудь разберусь.

– А я служил, когда все накрылось, – сказал Следопыт. – И теперь служу Красной Линии, правильной власти, которая борется за равенство и счастье всех трудящихся, – и он обвел взглядом остальных, высматривая, не засмеется ли кто, но все были серьезны.

– А я хотел в земле копаться и древности всякие искать, – смутившись, сказал Крот.

– Археологом, что ли, быть? Или черным копателем? – спросил Айрон.

– Это уж как фишка легла бы, – вздохнул Крот.

– Да, неисповедимы пути провидения, – вздохнул Айрон. – Федя, а ты чего молчишь?

– А я вообще не думал, что стану наверх ходить, – пожал плечами Федор. – Просто – так вышло.

Искра молчала, глядя на огонь. «Ну да, – подумал Крот, – что она может сказать? Что ей просто ничего другого не оставалось? Не было особого выбора?»

– Кстати, ты не знаешь, куда Джон делся? – спросил Крот у Айрона. Это был один из их общих знакомых, который взял себе погоняло в честь любимого певца.

– Нет больше Джона, – вздохнул Айрон, – вичуха сцапала. Давайте выпьем за него, что ли?

Он достал флягу, где, судя по запаху, плескалась брага, и разлил всем понемногу, хотя Литвин и заикнулся было насчет того, что не стоит. Они выпили, не чокаясь, и Айрон покосился на Искру, которая, раскрыв рот, переводила взгляды с одного на другого.

– Тебе, небось, кажется, девочка, что мы, сталкеры, – соль земли. Что наша профессия – сплошная романтика. Нет, мы черви, копошащиеся на развалинах. Сталкеры – просто общее название для людей, роющихся в обломках цивилизации с самыми разными целями. И кого-нибудь из них правильней было бы назвать мародером. Вот был недавно случай – угнал кто-то БТР из сталкерского схрона в институте… в общем, неважно где, это я так, для примера. И не вернул. Скорей всего, из своих кто-то угнал – у сталкеров обычно есть карты, где все эти схроны отмечены. А те, кто машину туда поставил, рассчитывали на нее в критический момент. И попали в серьезный переплет, не найдя ее там вовремя. Кто-то наплевал на это. Вот и толкуйте после этого про сталкерское братство, слово сталкера, кодекс сталкера. Это миф. Сталкеры чаще всего ходят наверх, чтобы получить прибыль, – по крайней мере, основная масса, я не говорю сейчас о тех, кто легендой стал при жизни. Таких единицы. А остальных можно сравнить… ну, с цирковыми, наверное, – те тоже идут на риск, но это их работа. Многие и вовсе становятся сталкерами оттого, что им все надоело и жизнь уже не мила.

– Не слушай его, он всегда много ерунды говорит, когда пьяный, – сказал Крот Искре.

– Собрание в Полисе насчет угнанной машины должно было состояться, но я тогда не мог пойти. Был кто-нибудь? – поинтересовался Литвин. – Я слышал, виновных то ли не нашли, то ли они уже скрыться успели.

– Я не из вашего профсоюза. Я сам по себе, – буркнул Айрон.

– А вот это тоже нехорошо, гордыня это, – мягко упрекнул Литвин. – Никогда не знаешь, когда может понадобиться помощь.