Она снимает покрышку, колотит ею по воде. Окунется, встряхнется, и с шерсти летят брызги. И они далеко очень летят. Немало посетителей фонтанами расплескавшейся воды обдавала купальщица наша Василиса.

Она проденет в покрышку голову, и посетителям кажется, что у Василисы застряла голова. Но она не застряла. Василисе сейчас лень ее снимать.

Она походит с покрышкой, надетой на мохнатую шею (покрышка как жабо). Приспустит потом ее до пояса.

Как юбочку, она носит покрышку от старой «Нивы» Андрея, а по воде колотит покрышкой от трактора «К-700» (он же «Кировец», а 700, подсказал Андрей, это его мощь, то есть 700 лошадиных сил).

Помнет в руках и подкинет покрышки (обе сразу). Як в соседнем вольере на рогах поднимает, раскидывает бревна, а Василиса подбрасывает в небо покрышки.

И не любит, когда над ней смеются. Василиса хорошо понимает, когда над ней смеются.

Увидит, что над нею смеются, моментально к ограждению вольера подлетит и сурово, рассерженно фырчит.

Еще она у нас до самозабвения любит пепел. Он летит, когда мы отогреваем на калитках вольеров зимою замерзшие замки.

Зимой в мороз замки очень сильно промерзают, так что даже не вставить порой ключ. Мы поджигаем газету и отогреваем замерзшие замки. Мы дышим и дуем на замки (у нас дыхание теплое). Бывают зимы, когда специальный размораживатель для замков не помогает. Мы поджигаем бумагу и держим у замка. Замок оттаивает, и кусочки от прогоревшей бумаги залетают в вольер к Василисе, она их ловит. Ложится на землю, втирает в себя пепел.

Тачки, полные листьев

Осенью листва опадет, и лебеди плавают по воде в осенних желтых листьях.

Андрей просит листья, нападавшие в водоемы, собирать (чтобы не оседали на дне). Мы стоим и вычерпываем их. Вычерпываем и вычерпываем. И мы можем их долго вычерпывать.

Потом сгружаем эти листья на тачки. Колеса тачек скрипят, и на дорожках от тачек колея. Мы катим эти тачки и катим. А что еще делать нам в зоопарке?

Мы носим ведра и катим вперед тачки. Тачки навоза и тачки, полные мокрых, тяжелых сейчас листьев.

Набирается в тачки, оставленные нами на улице, вода после дождей.

Мы катили тачку еще по земле, вдруг осенью выпал первый снег. След тачки на первом белом снегу. Движение, когда тачку толкаешь вперед через канаву.

Ежи, болтающиеся по зоопарку свободно, пьют иногда вечером у краешков водоемов. Могут попить и из луж, но иногда подползают прямо к кромке водоемов, вырытых для водоплавающих птиц. И несколько раз это заканчивалось для ежей очень печально. Они падали в воду и тонули. Хотя ежи могут плавать! Но они тонули.

Не исключено, что их могли забить крыльями и клювами очень воинственные лебеди.

Лебеди никого на территорию в своем водоеме не пускают, налетят и отлупят чужаков боевой и напористой флотилией.

Гуси забегут искупаться к ним — побьют. Довольные, лебеди гордо уплывают.

Выдры в бочках

Ежи бегут по песчаным зоопарковским дорожкам. Свернутся, если к ним близко подойдешь.

И на дорожках тогда вместо ежей будто выброшенные приливом на берег колючие «кораллы». С растопыренными иголками, настороженно фырчащие «кораллы». Из-под колючего шара-коралла виден черный нос, принюхивающийся потихоньку к ситуации. Оценив и прикинув, ежик бежит дальше.

Выдры купаются вечером в бассейне в своем вольере, разыгрались, слышен плеск воды. Видны их скоростные и как будто торпедные движения.

Они ныряют и уходят надолго в глубину, оставляя следы из пузырьков, виражи и зигзаги пузырьков. Движения выдр под водой всегда можно отследить по дорожкам от выпускаемого воздуха.

Проплывут, а потом обязательно нырнут. Вынырнут, прошлепают вдоль кромки бассейна, нырнут снова. В воду обычно гладко заходят, как соскальзывают. По земле бегут на коротких и сильных лапах, выгнув дугой спину.

У выдр выпуклые и немного навыкате глаза. Приплюснутый и вжатый немножечко в морду мякиш носа. Торчащие, жесткие усы. И выдры очень холят и лелеют всегда свои усы. Умываются, никогда не забудут про усы. Чистят их перепончатой лапой, раздвигают.

Накупаются, начинают кататься по земле, отжимая мех. Припадают к земле и елозят, распластавшись.

А иногда ни малейшего всплеска на воде. Выдр не видно. И видно только бочки. Бочки — это уютные их домики, набитые сеном и подпоясанные железными обручами. Свернувшись на дне этих бочек клубками, выдры сладко спят.

Чтоб разбудить их, бросишь камешек в воду — и на всплеск моментально покажутся три головы. Повернутые в сторону упавшего в воду камешка три сосредоточенные головы. Короткая дистанция до воды и три быстрых нырка (у нас в зоопарке три выдры). Все дно перевернут, но брошенный камешек найдут. И от жадности из-за камешка возня. Верещат выдры всегда очень пронзительно, скандально.

Вода в жару у них летом зацветает. И мы воду у них тогда меняем. А пока не поменяем, движения выдр на зеленоватой поверхности воды (вода покрывается в жару мелкими-мелкими водорослями, ряской) очерчиваются взбаламученными линиями.

Выдры ночуют в бочках, зимуют также в бочках (утепленных зимою, конечно). Деревянные бочки мы привезли из заброшенных старых деревень.

Зимой набьем им бочки доверху сеном, выдры угнездятся. Выходят зимою из бочек на прогулку. Как танкисты из люка, иногда из них высовываются. Выбивают крышки из бочек головой.

А иногда они могут набиться в одну бочку. И угадай, какая бочка пустая, в какой выдры. Мы идем и простукиваем бочки.

Выдры спят в этих просмоленных бочках. Как будто бы они сейчас в трюме, в океане.

Обезьяна зимует у нас на печке, выдры живут в бочках. Мангуст Чемоданчик живет в старом фанерном чемоданчике.

Он живет, он сидит на чемодане («сидит на чемоданах» — так говорят о легком на подъем человеке).

Лунки, перископы

Зимой у выдр просверлены лунки в водоеме и выдры в эти лунки соскальзывают.

Края у лунок отглажены, и движения уже подо льдом не отследить. Ждешь только, откуда высунется сейчас возбужденно голова. Она высунется из какой-нибудь лунки, оглядится. Покрутит выпученными глазами, как перископом, снова исчезнет.

Валенок в воде

Угощения от посетителей выдры клянчат не меньше, чем еноты. Они встанут на задние лапы, передними держатся за сетку. Тянут лапы с перепонками сквозь сетку.

Дашь морковку, они сгрызут морковку. Кинешь рыбу, обхватят ее передними лапами, жуют.

С Андрея глаз не сводят. Он стоит за вольерной сеткой, выдры все тянутся к нему, переставляют лапы по сетке за Андреем. Он уйдет, на силуэт его смотрят. Он придет, и торпедами с места подплывут. Только имена сухопутные.