– Та, кто держала его в цепях десять тысячелетий.

– Мгновения в глазах вечности.

– Для меня это срок достаточно долгий, – грустно улыбнулась Майев.

– По меркам смертных – да.

– Но для наару – нет?

– Мы не смертные, и воспринимаем подобное иначе. У нас нет тел, мы не стареем. Мы создания Света.

– Тогда вы понимаете, что Иллидана надо остановить.

– Ты восхитительно подходишь для этого дела.

– Дела всей моей жизни.

– Вижу, и оттого мне особенно печально, что сейчас мы не можем тебе помочь.

– Что?! – сорвалось у нее с губ.

– Увы, но мы должны быть в городе и хранить его от Пылающего Легиона. Противостояние отнимает все наши силы.

– Иллидан сам служит Легиону. Война с ним только поможет.

– Пока что он противостоит Легиону, они враги, и мы пользуемся моментом, дабы накопить силы.

– Сейчас да, он воюет с демонами, пока это ему выгодно. Потом он приползет на брюхе к хозяевам, как и прежде.

– Ты ослеплена ненавистью.

– Это не ненависть. Я ищу суда – за тех, кого он убил, кого предал и кого еще убьет. Не говорите мне, что Иллидан хоть чем-то лучше Пылающего Легиона.

– Ты даже не представляешь истинную суть Легиона, Страж.

– А вы – представляете?

– Мы боремся с ним давно, в тысячу раз дольше, чем ты прожила. И будем бороться до самого конца миров.

– Для правосудия над Иллиданом красивых речей мне недостаточно.

– К несчастью, кроме слов у меня для тебя нет ничего. Найди свой путь. Пусть ты еще не видишь, но здесь у тебя есть союзники. Ищи – и обретешь их. С тобой желает говорить главный магистр Провидцев.

– Эльф крови?

– Вы сородичи.

– Син’дорай мне не родня. Они давно отвернулись от моего народа, у нас нет ничего общего.

– Разве что враг.

– Я не желаю иметь ничего общего с этими еретиками.

– Выбирать тебе.

Майев едва сдерживала ярость. Поклонившись, она резко развернулась и ушла, не став дожидаться, пока А’дал попрощается. Эльфы крови заохали, чем немного порадовали Майев. Но тут ей наперерез двинулся высокий эльф в плаще с эмблемой Провидца. Скорей всего, тот самый, о ком говорил А’дал. Майев прошла мимо, не дав ему и рта раскрыть.

Кое-чем она никогда не поступится: есть те, с кем никогда не заключит союз. Даже против Предателя.

За четыре месяца до падения

Вандель со стоном поднялся и сел. Голова закружилась, и он раскинул руки, пытаясь удержать равновесие. Стало только хуже. Вандель рухнул на жесткий пол и ударился головой. Ощупал влажный лоб – он снова поранился. В волосах запеклась кровь.

Ванделя согнуло в сухом рвотном позыве. Мясо демона рвалось наружу. От этой мысли сделалось дурно, и в то же время потекли слюни.

Кругом раздавались крики, стоны, лепет. Иногда Вандель узнавал голоса, а иногда они казались ему плодом воображения – будто его заперли в преисподней, которую он сам себе и устроил. Воняло отмирающей плотью, гноем, телесными отходами.

Время от времени мимо цокали копыта Сломленных: прислуга прибиралась в казармах, обмывала больных. Дважды они приходили к Ванделю, а он пытался прогнать их. Ему лишь хотелось, чтобы его оставили в покое.

В темноте перед ним извивались цветные светящиеся черви. Сперва они внушали надежду, что это возвращается зрение, но потом Вандель убедился: это разум играет с ним злую шутку.

– Расколотая луна, демоническая луна, кровавая луна! – Он знал этот голос, но откуда? – Демоны наступают. Наступает демон.

Захлопали кожистые крылья, Ванделя обдало ветерком.

– Встать, – скомандовал Иллидан. – Ты достаточно отдохнул.

После ритуала Иллидана Вандель больше не слышал, и вот, наконец, он явился.

– Зачем? – спросил Вандель, криво усмехнувшись. – Я ведь ничего не вижу.

– Когда-то и я так думал, а ныне вижу Вселенную до самого края, до конца. Он ближе, чем думают многие.

Смысл мрачной шутки Вандель уловил: он видел победоносное и разрушительное шествие Легиона по мирам.

– Знаю.

– Тогда ты понимаешь, с чем мы боремся. И ради чего. – Эта его самоуверенность, дерзость возмущала.

При появлении Иллидана частица демона в душе встрепенулась; она была голодна. Придав Ванделю сил, она заставила его спросить:

– Как можно сражаться с тем, что я видел? Это же невозможно.

«Невозможно, невозможно, невозможно», – зашептал голос в голове, по-прежнему напоминающий его собственный, только исполненный ненависти. Гончая Скверны срасталась с душой Ванделя, внедрилась в его разум, воспоминания.

– Молчать.

Иллидан повел крыльями. Он понял, к кому на самом деле обращается Вандель.

– Мы должны биться. К ногам Легиона пали бесчисленные миры, и наш – если мы не восстанем – следующий.

В голове завертелись обрывки видений о катастрофе: горящие миры, гибнущие цивилизации, триумф Легиона – неотвратимый, как смерть. Голос в голове захихикал.

– Молчать, – повторил Вандель, но тщетно.

– Встань, – приказал Иллидан, и Вандель не смог ослушаться. Даже паразит в голове пришел в ужас. Эльф вскочил на ноги и покачнулся. Желудок снова скрутило, мир вокруг завращался. В плечо вцепилась, помогая стоять ровно, когтистая рука. Мерцающие червячки расползлись от нее в стороны.

– Я ничего не вижу, – пожаловался Вандель.

– Ты видишь все.

Ванделя повело еще сильнее. Кругом мерцали огоньки.

В гневе он попытался ударить их, но они разлетелись в разные стороны. Они были всюду: кружили в воздухе, покрывали предметы. Рядом из клубов этого болезненно-зеленого тумана послышались стоны – это метался в горячке еще один эльф.

Сам Иллидан представал как столп света. Сияющая крылатая фигура.

– Ты обманул меня, Предатель. Обещал силу, чтобы драться с демонами, возмездие за гибель семьи. – Пылающий, как аура Иллидана, гнев придавал сил. Во рту чувствовался привкус желчи. Вандель хотел наброситься на Предателя, колотить его, пока не затрещат кости черепа. Потом выпить его кровь, сожрать сердце – и получить силу, огонь которой горел перед Ванделем.

Голова больше не кружилась, движения давались легко. Вот бы сейчас охотничий нож…

– Ты получил обещанное, и даже больше. – Аура Иллидана сместилась в сторону. Вандель повернул голову следом и понял, что аура – это и есть Иллидан. Гнев от этого не угас, напротив – Вандель исполнился досады. Хотелось рвать и резать. Вандель до крови закусил губу. Он убьет Предателя. Займет его место.