Свидетель одной из катастроф первых лет авиации Александр Блок оставил такие строки:

Благополучную жизнь в первой главе истории авиации России найти нелегко. Командир экипажа «Ильи Муромца» полковник, а затем парижский таксист Роберт Нижевский создал проект церковного памятника российскому воздушному флоту. Памятник установлен в соборе Александра Невского в Париже. Здесь же хранится поминальный синодик всех усопших русских авиаторов и воздухоплавателей.

Немцы, вошедшие в Крым по условиям «похабного» Брестского мира в 1918 году, вывезли с Качи в Германию самое ценное оборудование, уходя, взорвали несколько зданий. Французские интервенты уничтожили до 40 самолетов, электростанцию, сожгли все ангары.

С трудом выходила авиация теперь уже Красной армии из разрухи. Только к середине 1921 года в школе был облетан первый отремонтированный «фарман», возобновилось обучение пилотов. К 1925-му на Каче создана первая единая программа летной подготовки. Среди выпускников 1920-х годов старейшина летчиков-испытателей СССР А. Ф. Анисимов — учитель В. П. Чкалова, С. П. Супруна, П. М. Стефановского и других. Закончили Качу Г. Ф. Байдуков и A.B. Беляков, наиболее авторитетный начальник ВВС 1920–1930 годов Я. И. Алкснис. Среди выпускников школы более 300 Героев Советского Союза, такие дважды Герои, асы Великой Отечественной войны, как Борис Сафонов, Амет-хан Султан, Дмитрий Глинка, Александр Карпов, Александр Колдунов…

В 1925 году школе было присвоено имя погибшего в авиакатастрофе А. Ф. Мясникова (Мясникяна), партийного и государственного деятеля, 1-го секретаря Закавказского крайкома РКП(б), члена РВС СССР, автора трудов по истории революционного движения и армянской литературы. Выбор этот, конечно, был сделан в сферах политических, а не авиационных.

В 1937 году школа переходит к обучению на И-16. Первым на Качинском аэродроме полет на этом истребителе показал перед инструкторами и курсантами сам Валерий Чкалов, приехавший в лучшую школу ВВС вместе с В. К. Коккинаки. В считанных метрах над землей Чкалов прошел вверх колесами, переворачиваясь и вновь набирая высоту, выполнив каскад фигур высшего пилотажа. Курсанты стремились воспринять, освоить весь добытый мыслью, трудом и кровью опыт предшественников.

Еще на заре века А. И. Куприн писал о летчиках: «Я люблю их общество… Как прекрасна в этих сверхъестественных людях-птицах, дерзко попирающих всемирные законы самосохранения и земного тяготения, как живописна в них беспечная и благородная, страстная и веселая, какая-то солнечная и воздушная любовь к жизни!» Сколько неотразимого обаяния в облике лучших советских летчиков довоенных лет… Могучий Валерий Чкалов, чей полет напоминал по резкой веселости и чистоте летний полет стрижей. Чкалов шел к победе напролом, оправдывая чисто волжскую фамилию своих предков. «Чка» — верховой всесокрушающий лед. Михаил Громов, в юности — чемпион страны по тяжелой атлетике, по признанию французских авиаторов, «лучший летчик мира 1926 года». Аналитический ум и воля позволили ему стать абсолютным мировым рекордсменом, избежать гибели в самых рискованных испытаниях. Выдающимися летчиками были сибиряк — земляк А. И. Покрышкина Георгий Байдуков, братья Коккинаки, «тончайший воздушный композитор» Сергей Анохин…

Но, конечно, героем да и просто хорошим пилотом мог стать далеко не любой. Летчики, тем более истребители и испытатели, всегда составляли особое племя, цвет народа. Каждый, даже не боевой полет — это опасность, постоянное, иногда непомерное напряжение духовных и физических сил человека в необычной для него воздушной среде. Научные исследования авиационной медицины показали, что один час полета на истребителе соответствует нескольким часам нагрузки любого водителя на земле. С обычным трудовым днем сложный полет не сравнить. Организм выбрасывает в кровь в 10–12 раз больше адреналина, ферментов, сахара. Он работает на пределе… Одолеть психологический барьер, подавить страх в первых воздушных боях, в секунды молниеносного сближения с самолетами врага может только человек незаурядной воли. Истребитель — один в своей тесной кабине, он и пилот, и штурман, и стрелок, и радист. На бешеной скорости он несется над пропастью, ее дно стремительно вращается перед ним, отдаляется или приближается вплотную. Истребитель — единственный среди других авиаторов, кому для выполнения боевой задачи необходимо вступить в воздушный бой, а не уйти от него. Он должен всегда испытывать себя. М. М. Громов говорил: «Если не рисковать, то можно стать трусом!» Риск нарастает, в отличие от других профессий, даже с мастерством и опытом. Лучшие испытывают новую технику, им поручают полеты на малых высотах, в сложнейших метеоусловиях. В тяжелый бой идут одни «старики»…

М. М. Громов считал, что полет «требует от летчика умения владеть своим вниманием наподобие птицы или дикого зверя, т. е. одновременно все слышать, осязать и помнить». Искусство летчика сравнимо с достижениями в большом спорте, где достичь мастерства нельзя ранее чем через несколько лет целенаправленных тренировок.

Мало исследовано до сих пор такое качество, как «чутье самолета», основанное на летной интуиции и осязании. Существует способность в самом сложнейшем полете всегда видеть реальность пространственного положения. Есть качества, которые даны только летчикам от Бога.

В 1930 годы профессиональный отбор в летных школах проводился главным образом при помощи значительного отсева «непригодных», выявлявшихся в ходе обучения. К середине 1960-х отечественная авиационная медицина разработала оправдавшую себя систему психологического отбора в летные училища. Кандидаты делятся после ряда тестов и испытаний на четыре группы по степени способностей к летной профессии. Чтобы отобрать из числа поступающих ребят с отличным здоровьем наиболее способных (1 и 2 группы), необходим конкурс не менее пяти — семи человек на место. Именно летчики составляют элиту во всех армиях мира.

Один из ведущих ученых в области авиационно-космической медицины генерал-майор медицинской службы запаса В. А. Пономаренко считает: «Чтобы говорить о летчиках, нужно понять, как ими становятся. Летчик начинается до училища, этот человек изначально есть личность. С колоссальным познавательным интересом, тягой не просто к новому, а необычному новому. С ранних лет он начинает проверять себя — прыгает с вышки, гоняет на мотоцикле, ходит на зверя… Следующий момент — фантазия, исключительно развитое чувство эстетики, красоты. Часто они рисуют, любят краски, присматриваются к небу, облакам, сполохам молний… Ярко выражено стремление раскрыть себя. Из 1000 поступивших в авиационные училища — примерно 600, более половины, именно таковы, их отличает повышенная одаренность».

В. А. Пономаренко, а его первым командующим в 1950-х был Покрышкин, за десятилетия труда собрал в своих книгах громаду материала, убеждающего: в целом военному летчику нашего Отечества присущи добродетель, осознание жизни как хрупкого дара, отсутствие чувства превосходства над другими, желание служить народу вплоть до самопожертвования. Со страниц книг ученого звучат голоса лучших летчиков, признания, сделанные сильными людьми в минуты откровений: «Небо зовет! Летческое братство. Страсть по небу, проявляющаяся в особом настрое Души… Я даже ощущаю музыку полета». «Грандиозные по объему картины звездного неба, сполохи полярного сияния подчас порождают в душе ощущения причастности к вечности». «Авиация — хотя и не Божий храм, но дает более острое ощущение понятий добра и зла». «Сам подъем в воздух, удивительная красота земли и неба в полете дает как бы нравственное очищение. Человек становится благороднее, добрее. Особенно это происходит с человеком, влюбленным в небо, в авиацию».